Грушевый дождь из забытого сна

Посвящение моей семье

Евдокия Федорищева с дочерью Анной. 1938Бабушка Анна, мать моей мамы, рожденная на Украине и лет семи-восьми приехавшая на Дальний Восток с родителями, никогда особо не рассказывала о своей родине. Хотя, возможно, и мы особо не спрашивали. Но в последние годы, а прожила она почти 76 лет, бабушка вспоминала их покинутый сад. Когда приходило время и ветки едва выдерживали тяжесть плодов, в родном селе Борки по ночам шли грушевые и яблоневые дожди. Наступало утро, туман, роняя душистые капли росы, опускался на землю, и маленькая девочка Аня брала корзину и отправлялась в сад.

Далекие события детства в последние годы приходили к бабушке в снах и, наверное, уже казались чем-то нереальным. Слишком много лет прошло с тех пор, как судьба ее семьи резким движением маятника качнулась в сторону далекого и, как думали многие, Богом забытого края.

Василий Федорищев. 1930-еМоя прабабушка Федорищева Евдокия Петровна, в девичестве Григорук, родилась в 1888 году в селе Борки Винницкой области. Здесь же проживала ее большая семья: родители, братья, сестры. Откуда родом мой прадед Федорищев Василий Васильевич — не знаю. Как и то, где они познакомились, когда поженились. Жили здесь же, в Борках, и, судя по всему, неплохо. Четверо детей, крепкий каменный дом, хозяйство. Но это благополучие держалось на постоянном труде (рабочую силу со стороны они не брали) и бережном отношении к каждой копейке. Бабушка Анна, младшая дочь Василия и Евдокии, вспоминала, что если матери хотелось купить что-то для себя, скажем, ленты или нитки, она нанималась к известному в тех краях сахарозаводчику на прополку свеклы на его необъятные поля.

Евдокия Федорищева с внучкой Светланой, матерью автора статьи. 1951Когда подрос старший сын Леонид (в семье его называли Левонь), построили ему отдельный дом — добротный, на долгую и счастливую жизнь. Но у нее, у жизни, свои планы. Она не согласовывает их с людьми. Октябрьская революция 1917 года поначалу не особо затронула мою семью. Евдокия и Василь все так же вставали до зари, трудились на земле, слушали грушевые дожди и пшеничные ветра. И молились Богу у семейных икон-реликвий в красивых окладах. Позднее бабушка Евдокия рассказывала о них моей маме: «Гарные иконы были, все цветами выложенные». Забегая вперед, скажу, что на Дальний Восток мои предки ехали с мешком сухарей (путь был далекий, голодный) и с уцелевшими после разграбления иконами (самые дорогие, конечно же, забрали) и церковными книгами. Моя мама Светлана до сих пор хранит «Спаса в силах» и небольшой чеканный образок Божией Матери «В скорбех и печалех утешение».

Евдокия Федорищева с дочерьми Ольгой, Анной, зятем Михаилом Семендяевым и внучками Галиной и Светланой. 1950К концу 1920-х новая власть докатилась и до тихого села Борки. Ненасытная, безжалостная, она грубо вломилась в дом, сломав прикладами двери. Большевики хозяйничали на глазах перепуганной Евдокии и трех ее ребятишек. Она рассказывала, с какой жадностью хватали чужое добро «представители народа». Кто-то, открыв сундук, разом надевал на себя по нескольку рубах...

Понятно, что каменный дом Василя и Евдокии и еще совсем новенький дом Левоня вскоре забрали со всем нажитым. Не стало коней и коров, не стало сада. Взамен, «справедливым» решением власти, им предоставили грязную землянку.

Анна, Ольга и Кирилл Федорищевы. 1946Про Дальний Восток они уже думали. Друг деда, зажиточный крестьянин Онищенко (или Оприщенко?) уехал туда первым. Он говорил, что как только устроится на новом месте, сразу даст знать. И лишь пришла весточка, Василь Федорищев уехал. Можно даже сказать, бежал. За ним уже не раз приходили вооруженные люди. Хоронясь от них, он целыми днями прятался в скирдах сена и лишь ночью приходил домой поесть. Дальний Восток стал для него спасением, но заплатить за него пришлось очень страшной ценой.

Леонид Федорищев. 1940-еЕсли взрослое дерево грубо вырвать с корнем и перенести на другую почву, оно вряд ли приживется по-настоящему. Василию Васильевичу Федорищеву было уже к пятидесяти, когда ему пришлось прорастать в дальневосточную землю. Здесь он прожил немного — 16 лет. Работал, работал, работал... Бабушка Аня рассказывала, что иногда отец, возвращаясь вечером домой, садился, устало ронял руки и беззвучно плакал. Да, мой прадед избежал смерти, но я совсем не уверена, что он был счастлив на чужбине. Его жизнь оборвал несчастный случай в 1946-м: отправился на покос, хотел перейти вброд разлившуюся реку, и его затянуло в воронку. Тело нашли быстро, похоронили. Упокоилась душа раба Божьего Василия...

Но это я опять забежала вперед. А тогда, в начале тридцатых, какими путями — неведомо, добрался Василий Васильевич сначала до села Овсянка, что в Амурской области. Но ему почему-то там не понравилось, и он перебрался в деревню с несколько странным названием — Тыгда. И снова полетела весточка на Украину, на этот
раз — Евдокии.

Дети Анны Федорищевой (Семендяевой) и Михаила Семендяева – Светлана и Михаил в 1954 г.«Куда ты едешь, Петровна?! — голосили за моей прабабушкой сестры. — Там край земли! Там солнца всходит, чи не всходит?» Но она поехала за мужем с мешком сухарей и тремя младшими детьми — Ольгой, Кириллом и Анной. Левонь, по-видимому, в эти же годы уехал с женой Пашей в Читу.

Как выяснилось, солнце в том краю вставало так же исправно, только вот климат был суровым да земля не столь щедрой. О грушевых и яблоневых дождях пришлось забыть. Федорищевы, перемучившись в какой-то времянке, выкорчевали пни на окраине Тыгды, разработали землю под огород, построили домик, обзавелись скотиной. Жизнь пошла своим чередом, но во всем чувствовался надлом. Евдокия никогда больше не носила вышитых украинских рубах, ее постоянным нарядом стала скромная кофточка, юбка в мелкий горошек, темный платок. И никаких типичных украинских изысков в интерьере дома — подушечек, тканых дорожек, ярких ковриков. Думаю, она сознательно не создавала маленькую модель Украины на Дальнем Востоке. Слишком больно.

Дети Анны Федорищевой (Семендяевой) и Михаила Семендяева – Светлана и Михаил в 1969 г.Эта боль не проходила никогда, и стоило зазвучать украинской песне, скажем, «Ревет и стонет Днепр широкий», прорывалась слезами моей прабабушки, которую теперь в семье называли просто баба Дуся. В 50-х годах она несколько раз бывала на «ридной Украине», брала с собой мою маму. Как-то подвела ее к каменному дому, где располагалась сельская школа, и сказала: «Вот здесь мы раньше жили...»

 Вячеслав Константинов, сын Ольги Федорищевой (Константиновой) и Светлана Семендяева. 1961От прежней жизни Евдокия сберегла две вещи — веру и язык. Она всегда говорила по-украински, и даже после ее ухода в семье долго сохранялись, как мы говорили, «бабины слова». Будучи человеком глубоко верующим, православным, Евдокия лишилась Церкви. На Украине много святынь. Она рассказывала, как по молодости вместе с другими женщинами из Борков ходила пешком в Киево-Печерскую Лавру, и шестилетний Левонь всю дорогу сидел у нее на руках. Здесь, на чужбине, ближайший храм находился в Шимановске, а это достаточно далеко. Да и времена были еще те... Поэтому по большим праздникам, таким, как Пасха, собирались потихоньку тыгдинские старушки то в нашем доме, то в избушке у бабушки Черемнышки, которая жила одна возле речки, и молились. Иногда моей прабабушке приходилось проводить обряд отпевания — люди просили.

Галина Константинова, дочь Ольги Федорищевой (Константиновой). 1959Моя мама помнит бабушку Евдокию только в труде и в молитве. А когда выдавались свободные минуты, она растапливала воск и делала свечи. Мы храним несколько таких свечек вместе с чеканным образком и Псалтырем на старославянском.

Семья Федорищевых так и осталась на Дальнем Востоке. Уехало только несколько человек. Например, средний сын Кирилл со своей женой Надюшей и тремя сыновьями. Дело в том, что Надежда попала в Амурскую область при совсем уж суровых обстоятельствах: из Белоруссии пришел товарный поезд с семьями раскулаченных и выгрузил их прямо посреди тайги. Они жили и работали на лесоповале, не имея никаких документов. Там Кирилл и увидел свою красавицу, влюбился без памяти и, решив каким-то особым образом «паспортный вопрос», перебрался с семьей в Алма-Ату.

Кирилл и Надежда Федорищевы с сыном Александром. Алма-Ата. 1966Когда подросла Галя, внучка Евдокии и дочь Ольги, она тоже уехала в далекие края — в Узбекистан, где и живет по сей день.

Такова история моей семьи по материнской линии. Судьбы-песчинки, затерявшиеся среди миллионов таких же. У Василия, Евдокии, их детей, от которых пошла уже наша дальневосточная веточка, не было заслуг перед страной, они не достигли вершин славы и богатства, но сохранили самое главное — душу и веру. В память о них я написала эти строки.

Елена ГЛЕБОВА