- Искусство коренных народов Приамурья
- Бесконечная спираль времен
- Искусство народов Приамурья. Традиции и новации
- Птицы небесные
- Верные стражи — дюлины
- Камлание нанайской шаманки
- Мифический сюжет на древнем суцуку
- Бабушкино наследство Людмилы Пассар
- Уроки моего народа
- Уснувший дракон на берегу извилистой реки
- Любовь таежных мэргэнов
- Нефритовые бусы
- Этюды о Лонки
- Лодки из глубины веков
- Оленья страна эвенкийской детворы
- Цвет небес, земли и солнца в эвенкийском орнаменте
- Тайна врачующего оленя
- Сопка Икалкан. Эвенская сказка
- Удэ — значит лесной
- Тигр и человек. Удэгейская сказка
- Барометр мудрого Карха
- Белый дедушка
- Люди Приамурья
- Магическая аура древнего села
- Сикачи-Алян
- Постижение эстетики тайги
- Мелодии народов Приамурья
- Посвящение народам Амура
- Амулет для счастья
- Айнская шаманка на хабаровской земле
Когда исследователи узнают, что целая флотилия таких лодок собрана в этнографическом центре ульчского села Булава, они искренне удивляются. Вот это коллекция! А собрал ее директор местной школы искусств Юрий Куйсали, самобытный художник и резчик по дереву, чьи работы вызывают интерес у российских и зарубежных этнографов и искусствоведов. Вырезать из дерева он может что угодно: и фигурку идола-сэвэна, и замысловатую шкатулку, и богато орнаментированную утварь. Эти оригинальные изделия хранятся здесь же, в этнографическом центре, и удачно дополняют старинные экспонаты. А создавать этот музей начал еще дядя Юрия, Дмитрий Иванович Ангин, бывший когда-то директором Булавинской школы искусств, он-то и привил племяннику любовь к национальному искусству, научил разбираться в старинной символике.
Их в музее собрано свыше пятисот. Это и традиционные сэвэны, и ритуальная посуда, и серебряные маньчжурские бляхи, одну из которых побывавший здесь профессор из Японии определил как «каси», или «счастье» — символ власти местного «старшинки». Кстати, ученые из Японии здесь частые гости. Уже несколько раз приезжал сюда профессор национального музея этнологии Японии (г. Осака) Кодзуёси Оцука. Вначале он интересовался местными и привозными тканями, коврами, халатами, попадавшими на Амур во времена Великого шелкового пути, затем дотошно исследовал старинную посуду ульчей, попутно договорившись об экспонировании коллекции из Булавинского музея в национальном музее этнологии Японии, которая состоится в нынешнем году. А когда К. Оцука увидел здесь старинную ульчскую лодку, украшенную магическими орнаментами, то решил приобрести такую же для своего музея и сделать ее центральным экспонатом будущей экспозиции. Но старинные экспонаты не продаются, а их современные копии, то бишь лодки в натуральную величину, ульчские мастера не изготавливают уже лет двадцать. И все же нашлись умельцы, которые взялись за этот непростой заказ.
Самый пожилой из мастеров, Борис Иванович Дяфу, даже расчувствовался, когда проводил обряд освящения лодки: дескать, вот уж не думал, что еще когда-нибудь возьмусь за изготовление такой красавицы! Давным-давно, еще в начале девятнадцатого века, на подобных лодках плавал в низовьях Амура знаменитый японский путешественник Мамия Ринзо. Сохранились и старинные японские гравюры с изображением лодок амурских аборигенов. Но сам секрет их изготовления, казалось, был утрачен навсегда. Так считали японские исследователи. И тем неожиданнее, приятнее стала для профессора К. Оцуки встреча с булавинцами, сохранившими не только навыки изготовления лодок, но и старинные обряды и поверия, рыбацкие обычаи. Изготовили лодку местные мастера Б. Дяфу, В. Ходжер, В. Таракан и художник Ю. Куйсали, который к тому же соорудил в лодке традиционный берестяной навес, а саму ее украсил древними магическими узорами. Затем лодку доставили в кузове грузовика до порта Де-Кастри, а далее на борту судна — в Японию. А вообще амуро-сахалинское ответвление Великого шелкового пути, изучением которого занимаются профессор К. Оцука и его коллеги, превышало три тысячи километров. Конечно, никому из тогдашних купцов не приходило в голову отмахать его на веслах от начала и до конца: обмен товарами осуществлялся поэтапно, от одних народностей к другим, использовались разные типы лодок, и ульчские были одним из звеньев в этой транзитной цепи. Исследуя её, профессор К. Оцука вместе с другими японскими этнографами, а также со своей неизменной спутницей, супругой госпожой Такако, за шесть полевых сезонов проехал с востока на запад тысячи километров, начав свой путь в древней столице Японии Киото, и вплоть до Маньчжурии, расширяя и углубляя каждый раз область знаний. В течение четырех полевых сезонов японским коллегам помогали специалисты Хабаровского краеведческого музея, а сама экспедиция получила статус международной. С российской стороны прошлым летом ее возглавлял археолог Н. Спижевой, сам заядлый яхтсмен, участник многих речных и морских походов, который планирует с другими хабаровскими исследователями пройти на веслах до самой Японии, используя для этого лодку нивхского или айнского типа для морского плавания. Но это пока дело будущего, а вот на ульчской лодке Н. Спижевой уже поплавал гребцом, японскому же профессору отвели почетное место под берестяным навесом и также покатали по Амуру.
В частности, профессор К. Оцука пересмотрел бытующее среди зарубежных ученых мнение, будто русские купцы в старину наживались на торговле с народностями Амура, скупая у них за бесценок пушнину и сбывая залежалый товар. «Это неверно, — считает японский ученый. — Не надо забывать, что русские и китайские купцы привозили товары более высокого качества, и это культурное влияние хорошо прослеживается в этнографии. Кроме того, на Амуре происходил естественный процесс сближения народов, взаимообогащение культур, межнациональные браки. И этому также много подтверждений». Да, жизнь коренных народностей Амура не была изолированной. Как не раз говорил профессор К. Оцука, в старинных письменных источниках Японии сохранились, к примеру, упоминания о неких людях «сантан», или «торговых людях», приплывавших двести лет назад на десятивесельных лодках с Нижнего Амура, и это были не айны и не нивхи с Сахалина, с которыми общались японцы, а, вполне возможно, ульчи или даже жившие выше по течению нанайцы. В японских музеях сохранилась даже одежда людей «сантан», изготовленная из рыбьей кожи, а «людьми в рыбьей коже» первые европейские миссионеры, прибывавшие из Маньчжурии на Амур, называли гольдов, или нанайцев, и родственных им ульчей. Кстати, китайская одежда, доставляемая из Приамурья в Японию, называлась «сантанской», а сами ульчи и нанайцы — через посредничество нивхов и айнов — охотно приобретали японские чугунные котлы, бисер и маленькие лакированные пиалы. Так что приобретение настоящей ульчской лодки профессор К. Оцука считает большой удачей. И сотрудничество самобытных булавинских мастеров с российскими и зарубежными этнографами продолжается. Владимир ИВАНОВ, |
|||
|