Владимир Годованец, заслуженный артист России. Родился и вырос в Находке. Поступил во Владивостокский институт искусств (к собственному удивлению, т. к. из 270 претендентов выбрали только 23) и успешно его окончил. С 1973 года служит в Хабаровском театре юного зрителя, чему искренне рад.
Ироничный, умный, всегда интересный. Он искренен и открыт. Он никогда не изображает героя. Не любит петь и играть в водевилях. Любит маленькие роли, потому что это полет фантазии. Правда, иногда полет изнуряющий. Например в «Томе Сойере», где у него была роль учителя. В каждом спектакле Годованец исполнял ее по-разному и делал это блестяще. Актеры собирались за кулисами и с интересом ждали, что же будет на этот раз. Чтобы не разочаровать коллег, приходилось все время искать новые краски, что в конечном итоге начало уже просто мучить.
Но по большому счету театр – это радость, дорогие сердцу спектакли и роли. Одна из последних – царь Дадон в спектакле Константина Кучикина «Сказка о золотом петушке» (лучшая мужская роль по итогам краевого театрального фестиваля). А когда он говорит о ярких режиссерах, с которыми посчастливилось работать в разное время, появляется ключевое слово – чудо. Впрочем, два спектакля Феликса Бермана – «Р.В.С.» и «Ричард III» – не чудо ли?!
Когда-то Владимир Годованец участвовал в образовательных программах, которые шли на краевых телеканалах. С этого момента и уже десять лет (теперь просто для себя), он занимается составлением краткой энциклопедии, в которой на сегодняшний день собрано и систематизировано 13 530 слов и понятий. Вообще с тем, что касается цифр, у Годованца полный порядок. Строгий учет во всем: количество спектаклей (на 21.05.09 их ровно 5 776), когда, где и сколько раз каждый играли. Плюс к этому потрясающий фотоархив, где и собственные роли, и жизнь любимого ТЮЗа. В черно-белой летописи, также систематизированной и стоящей на строгом учете, лица дорогих людей, знаковые события и все то, чем дорожит память.
Завершающий штрих в этом портрете – «Актерские байки» и «Мульки», которые Владимир Годованец записывает и сочиняет уже много лет.
Актерские байки
Гастроли в Комсомольске-на-Амуре. Выездной спектакль в воинскую часть. У меня день оказался свободным, и, чтобы не скучать в городе, я отправился с нашими «на выезд». Спектакль играли в солдатском клубе.
Я и Олег Петухов, старший машинист сцены, долго уговаривали ничего не понимающего дежурного по части переодеть нас в солдатскую форму. Уговорили, переоделись и сели в центре на первом ряду. Вокруг нас солдаты, мы с Олегом в форме, а на сцене наши коллеги дают спектакль.
К величайшему нашему удовольствию, начинаем отмечать округлившиеся глаза актеров, заметивших в зале солдатиков, ну ОЧЕНЬ похожих на Годованца и Петухова. Мы чувствовали, что эта весть, как эстафета, передается за кулисами, и все возможные дыры и щели в декорациях и т. п. были заполнены сосредоточенными на нас взорами.
– Вот ведь как похожи на наших! – удивлялись коллеги.
Раскусили нас не сразу, но все (и мы с Олегом) получили массу удовольствия.
***
Если по какой-то причине актер не может принять участие в спектакле (заболел и т. п.), а спектакль должен состояться в этот же день или на следующий, на эту роль вводят другого актера – это и называется «срочный ввод».
Спектакль «Где найти Алису?» по Л. Кэрроллу. У всех актеров было от трех до пяти ролей, причем по замыслу режиссера в каждую из них они возвращались несколько раз. В среднем каждый переодевался от 7 до 12 раз.
И вот срочный ввод. Актеру текст бы успеть выучить, мизансцены запомнить, а тут еще эти бесконечные переодевания...
Итак, спектакль, и вот какую картину мы наблюдаем за кулисами.
Вводной актер (Валерий Громовиков), отработав сцену, забегает за кулисы. На него набрасываются костюмеры и, быстро раздевая, одевают в другой костюм. За кулисами теснота, темнота и толчея. И тут «вводной» благим шепотом «орет»: «Кто я? Кто я?» Он не видит, в какой костюм его переодевают, и не представляет, кем он сейчас будет на сцене – Папой, Королем или Черепахой Квази – и надеется, что коллеги подскажут. И коллеги дружно, почти хором отвечают ему: «Чудак ты, Валера!» – и выталкивают его на сцену. Твори, артист!
***
Был у нас замечательный актер Николай Николаевич Куделькин. Но наступило время, и возраст начал брать свое. И память подводила, и реакция уже не та…
В спектакле «Зайка-зазнайка» он исполнял роль Охотника. Надо было петь. Музыкальное вступление перед каждым куплетом очень короткое, и он не попадал, т. е. не успевал выговаривать первые слоги.
«Хожу я по болоту» превращалось в «…жу я по болоту», а «Ружье мое стреляет» – в «ё моё стреляет».
Так и называли его иногда по-дружески – «Ё-моё».
***
Идет спектакль «Рони – дочь разбойника». Приближается момент похорон одного из членов банды. И тут во всем театре гаснет свет.
Случившийся рядом директор театра выходит на сцену и, как может, успокаивает детского зрителя и заодно разучивает с ребятами нормы поведения в храме искусства.
– И, конечно же, если вам что-то очень нравится из происходящего на сцене, – говорит директор, – нужно аплодировать. Давайте покажем, как мы это умеем делать!
И дети с удовольствием зааплодировали. А тут и свет дали…
На сцене похоронная процессия, медленный скорбный танец – и танец и такие же медленные (в ритм музыке) аплодисменты в зрительном зале. Понятно, что актерам в такой ситуации «танцевалось» с трудом. Но ведь надо было еще и петь! Текст такой:
Ветер веет, ветер свищет,
Сушит слезы на глазах.
Ты покинул нас, дружище,
Мы несем твой легкий прах.
Пытаются спеть это актеры, но получается у них как-то не очень хорошо, т. к. зрители все время аплодируют.
***
Все студенты, особенно театралы, любят розыгрыши, шутки и т. п. Не был исключением и я.
Однажды, приобретя несколько катушек с нитками, ночью, когда все спали, я опутал ими всю нашу общежитскую комнату. Жило нас в одной комнате шестеро, а значит, шесть кроватей. Словом, все пространство между ними сверху донизу, крест-накрест – в нитках.
Теперь представьте: ночь, тишина, все спят. Вдруг резкий громкий крик (это завопил я). Все вскочили…
«Ощущение жуткое, – рассказывали они мне потом. – Куда ни кинешься, всюду паутина, да какая!»
Расплата за шутку наступила на следующее утро. Проснулся я пришитым к кровати (за майку и трусы).
***
Подходит к концу спектакль «Третья ракета» по В. Быкову. Мой персонаж (Лозняк) остается единственным, кто выжил. В его руках ракетница, а в ракетнице – последняя, третья ракета. Тут возвращается Задорожный (артист
В. Громовиков), и я его, труса-предателя (согласно сценарию), последней ракетой и приговариваю.
По сюжету я контужен, а все снаряды и патроны закончились. В последнем бою я передвигаюсь по сцене и ищу одним глазом ракетницу, другим – озираю поле боя. В общем, мечусь по сцене, а на самом деле пытаюсь найти ракетницу (сейчас придет Громовиков, и мне его «убивать»). Но ракетницы нет. В своих метаниях (бой идет) по сцене я несколько раз прошипел за кулисы: «Где ракетница?» За кулисами тоже началась паника. Из всего пригодного оружия во время метаний мне удалось найти только чей-то бутафорский нож. Но убить-то я «врага» должен! А тут у радиста на пленке «бой» закончился, и я, прекратив метаться, сел в ожидании прихода Задорожного-Громовикова.
И вот он уже наклоняется надо мной, толкает в плечо (я ведь контужен и ничего не понимаю) и вопрошает: «Что с тобой, Лозняк?»
Я ему шепотом: «Гром, не убегай, я тебя резать буду». А он мне тоже шепотом: «А я тебе автоматик с патрончиками принес». И укладывает его мне на колени.
Вот таким образом Задорожный впервые был убит не третьей ракетой, а выстрелом из автомата… который очень напоминал запуск ракеты из ракетницы. Ведь магнитофонную ленту «не предупредили» о замене «оружия», а радист нажал кнопку точно «на реплику».
***
Галина Михайловна Михеева работала у нас в театре помощником режиссера. Абсолютно театральный человек! А это значит, что все тебя ругают, любят и театр без тебя не представляют.
Во время работы Галина Михайловна могла находиться где угодно, но только не там, где надо.
Однажды актер Г. Храпунков влетает в гримерку и единым духом, на высочайшей ноте, как нечто совершенно невероятное, выпаливает: «Представляете! Обегал весь театр, искал Галину Михайловну. А она оказалась на своем рабочем месте!»
Вот так! И такое иногда с ней случалось.
***
«Расколоть» актера – это значит рассмешить его на сцене.
Выездной спектакль в село. Играем «В поисках радости» Розова. По сюжету я должен вернуть аквариум с рыбками подарившему их мне Геннадию (артист Г. Григорьев). Мы вроде бы как повздорили.
Выносится на сцену аквариум, почему-то впервые накрытый газетами. Газеты снимаются, и мы видим, что там сидят две огромные лягушки (аквариум круглый, и потому эффект увеличительного стекла) и начинают резко грести в сторону зрителя, т. е. на яркий свет рампы. В этот момент земноводные выглядели настоящими монстрами.
Картина, мягко говоря, забавная. А дальше у Г. Григорьева был такой текст: «Что же я теперь из них уху буду варить?» Произнести эти слова ему, по-моему, так и не удалось. Мы «раскололись» окончательно.
Мульки
Если поймаешь Жар-птицу
Ее не корми одним хлебом…
Сдохнет! И будет права!
***
Фома не поверил … и сиганул в омут, кишащий крокодилами. Крокодилы решили, что это провокация, и не стали есть Фому. Но последнего это не спасло – он не умел плавать.
Палитра
Придворный живописец был портретистом и писал вождей только до пояса. Причем всегда начинал с ног…
Из анекдотов
Негр поймал золотую рыбку.
– Отпусти, я выполню любое твое желание, – взмолилась рыбка.
И выполнила.
С тех пор и пошла черная икра.
***
– Если бы я поймал золотую рыбку, то попросил бы у нее новое корыто…
– Почему?!
– Ха! Тогда Пушкин написал бы про меня!
***
Встретились дикий и городской голуби.
– Что новенького? – спрашивает городской.
– Да вот, в партию вступил, в аграрную.
– Ну и что делать будете?
– Помойки в лесу разводить.
– Зачем?
– Ну не все же вам, городским, жировать!
Фразы и т. д.
Они поженились, так как были знакомы с детства и знали друг о друге все до мелочей. А разошлись, когда мелочей набралось с рубль.
***
– Разве у вас холодно?
– Что вы, снег уже начал таять.
Помолчали.
– Вы с Севера?
– Да, ну… А вы?
– Я?.. А все равно не поверите!
Первый шепнул второму на ухо, и тот поверил. Он ведь тоже был оттуда.
Пожали руки.
– К вечеру успеем?
– Думаю, да…
– Дай-то бог…
И снова принялись переносить в решете море.
Подумать только! Люди как люди…
Главное
Однажды Небо опрокинулось в меня,
И я его увидел.
Однажды в небо опрокинусь я…
И что…
И кто…
