Словесница Искусств

Когда мы читаем детям русские народные сказки, то встречаем выражения — «ясный сокол», «гордый орел», «сизокрылый голубь», — воспринимаем их только как яркие образы и, наверняка, не задумываемся, почему народный фольклор упорно отождествляет своих положительных героев с этими представителями пернатых? Великий памятник нашей литературы «Слово о полку Игореве» не устает восхвалять одну из этих птиц.

аже пальцы сказителя Бояна, трогающего струны гуслей, сравниваются со стаей соколов, нападающих на стадо лебедей. В чем тут дело? Только ли в воссоздании живой, волнующей картины? Думаею, что нет. Сокол для наших предков не просто смелая, ловкая, зоркая птица. Это своеобразный тотем, глава рода, воплощающий в себе те главные черты, на которые хотели бы равняться люди в своей повседневной жизни. Кстати, у древних египтян, в их обширном пантеоне богов был Бог Гор, который изображался с головой сокола.

А если мы вернемся к вещему Бояну, напускающему стаю соколов на стадо лебедей, то этот стремительный, пластический образ имеет иное, глубинное предпочтение. Большинство половецких племен считало своим тотемом белого гуся (по-тюркски «казъак»), т. е. лебедя. Следовательно, воссоздавая эпическую картину битвы русских с половцами, сказитель Боян рисует ее как схватку соколов с лебедями.

Тотем в той или иной форме является рудиментом анимистических воззрений на окружающий мир. Мы часто пользуемся этим, сами того не замечая. Одним из героев наших сказок — героем неловким, туповатым и незадачливым — оказался медведь. Что это слово в сущности означает? Медовед, т. е. существо, знающее (ведающее), где находится мед. А как его настоящее имя? Может, Мишка? Едва ли. Как можно огромного, сильного, своенравного зверя награждать такой несерьезной кличкой? Есть одна наводящая деталь — жилище медоведа называется берлогой, т. е. логовом бера или бэра. Это уже не Мишка, бэр звучит гораздо солидней. Впрочем, в группе германских языков это слово произносится примерно так же.

Почему же мы упорно называем его «медоведом»? А это и есть элемент анимизма. Наши предки, боясь потревожит дух «бэра», обходились подобными намеками, хотя каждый знал, о ком идет речь. Очевидно, когда-то этот зверь внушал затаенное уважение и страх. Глуповатым и добродушным он сделался гораздо позднее.

Когда русские люди стали осваивать Дальний Восток, то встретились здесь с теми видами животных, которых не было в европейской части России, даже в Восточной Сибири. Главный из них, конечно, тигр. То, что этот зверь могуч, отважен и необычен, наши предки отметили сразу. Этому помогло и отношение к нему многих аборигенов.

Нанайцы называют его Амба, что можно перевести как «дух», «тайная сила» и т. п. Удэгейцы именуют тигра — «куты-мафа», что передается как «могучий старик». Но старик не в смысле возраста, а в качестве некоего символа мудрости, опыта, стойкости. Для народов Дальнего Востока этот экзотический зверь, будучи самым крупным, сильным и ловким хищником, воплощает в себе всю мощь и славу бескрайней тайги. И ее непостижимую тайну.

Древние культуры Востока — Индия, Китай, Бирма, Вьетнам, Таиланд, Корея, Япония, Монголия не обошли вниманием могучую полосатую кошку. Она не только концентрирует в себе самые положительные и яркие черты, но и считается символом удачи, успеха и огня. Помню одну монгольскую миниатюру: на ней бесстрашный воин в полном боевом облачении оседлал могучего тигра. Он не только победил исполинского хищника — скорее всего богатырь «оседлал удачу». Так и воспринимали всё это его соплеменники.

Тигр являлся тотемом в самом прямом, непосредственном значении. Вблизи Хабаровска расположено нанайское селение Сикачи-Алян. Там проживает, в основном, род Актанка. Своим главным покровителем этот род считает Амбу. А когда нанайцы узнают, что где-то обитает очень могучий зверь, то говорят — «амба амбани». Это почти непереводимое идиоматическое выражение, которое можно расшифровать примерно так — «чертовский черт».

Коренные народы Дальнего Востока наделяли хозяина тайги почти человеческими чертами. Ученый-этнограф Н. Киле однажды поведал такую легенду: один охотник-нанаец пошел зимой на охоту. Добрался до своей избушки, растопил в ней печурку, поставил на огонь чайник. Вдруг раздался стук в дверь. Охотник открыл ее, а на пороге стоит седая женщина. (Тигр часто являлся в образе пожилого человека). Она сказала охотнику: «Когда утром ты выйдешь на охоту, то обнаружишь на тропе мое тело. Возле него будут сидеть мои сыновья. Не делай им ни чего худого, а возьми и воспитай их. Ты никогда не будешь жалеть об этом...»

Утром все так и произошло. Вышел охотник наружу и увидел на снегу тело мертвой тигрицы. Рядом с ней сидели двое пушистых котят. Человек бережно взял их на руки и отнес в избушку, накормил и напоил. Он заботливо воспитал тигрят и выпустил в тайгу. Оба превратились в ловких и сильных зверей, а охотник состарился и одряхлел, не мог ходить на охоту. Но тем не менее не страдал от голода — у порога его дома всегда лежало свежее мясо. Это молодые тигры благодарили человека за заботу и милосердие.

При всей простоте и наивности этой легенды есть в ней своеобразное поэтическое обаяние и четкая мораль: не делай зверю плохого — и он оценит это.

Будучи героем многих мифов и сказаний тигр с незапамятных времен стал предметом изобразительного искусства. Ритуальные статуи-сэвэны, маленькие резные фигурки-амулеты, своеобразные обереги на все случаи жизни, сопровождали аборигенов от рождения до смерти. В изделиях из бересты, на расшитых панно и халатах, на предметах быта неизменно присутствуют тигриные мотивы. Среди ярких, прихотливых узоров явственно проглядывают внушительные черты владыки тайги.

Не обходилось и без курьезов. По словам того же Н. Киле существовал обычай своеобразного колдовства-приворота. Если ветреная жена изменяла мужу или наоборот, то обманутый вырезал из дерева фигурку тигра, только вместо хвоста у него торчала некая пикантная деталь (свидетельство фаллического культа). Фигурка относилась к шаману, тот «заряжал» ее и — будьте уверены — неверная половина возвращалась в лоно семьи.

Вот такая важная, нужная и многофункциональная роль отводилась таинственному и грозному зверю.

Владимир ВАСИЛИНЕНКО,
кинорежиссёр