Словесница Искусств

Маньчжуры, продолжая политику вытеснения русских людей из Приамурья, начатую еще в 1654 — 1656 годах, в частности, из долин Сунгари, Кумары и правого берега Верхнего и Среднего Амура, выбрали для себя подходящее место и удобный момент. В ожидании поднимающихся против течения судов они расположились ниже по течению Амура у Корчеевской сопки, недалеко от устья реки Сунгари. 30 июня 1658 года маньчжуры неожиданно напали на русский караван [17, с. 114]. Несколько судов, получив пробоины от пушечных ядер, под тяжестью груза сразу пошли ко дну. Не пострадало только последнее, самое крупное судно, на котором размещалась походная Спасская церковь.

Не ожидая такого поворота событий и спасаясь с тонущих судов, казаки вынуждены были искать пристанище на берегу, но и здесь их ждала засада. В неравном рукопашном бою с маньчжурами, прикрывая отход отряда из ловушки [40, с. 26], погиб Онуфрий Степанов, сын кузнеца. Вместе с ним погибли или были пленены еще 270 человек [17, с. 114] «хабарова войска». Дальнейшая судьба многих пленников неизвестна.

Как пишет Г. А. Леонтьева, спастись удалось 30 казакам, которые шли на Спасском судне, а также 67 землепроходцам, сумевшим уйти от преследования маньчжуров в сопки. В руки богдойцев попала и ясачная казна (87 сороков соболей и другая пушнина), а также все имущество казаков и воинский наряд, находившийся на судах. Спасся от гибели и отряд Клима Иванова, собиравший ясак в дючерских землях [17, с. 114]. В живых остались еще 95 человек, посланных ранее Онуфрием Степановым для сбора ясака вниз по Амуру «к морю» [29, с. 65].

Таким образом, в итоге коварной операции противника (а коварство было свойственно маньчжурской тактике ведения боевых действия в Приамурье), из-за отсутствия должной опережающей разведки в отряде Степанова погиб яркий продолжатель дела Ерофея Павловича Хабарова и его сподвижники, пришедшие на Амур еще в 1650 году.

Весть о гибели отряда Степанова молниеносно разнеслась среди местного населения, и встретили ее аборигены с тревогой и опаской. Это печальное сообщение, предположительно, донесли и до нового воеводы Пашкова. Он немедленно выслал навстречу уцелевшим степановцам отряд, собранный им по пути движения к месту службы, с приказом о воссоединении сил. Однако первым с этим отрядом в дючерских землях встретился Клим Иванов. Тогда же он и узнал о гибели своих товарищей.

Собрав казачий сход, в отряде Иванова решили отыскать сначала оставшихся в живых людей и только потом двигаться навстречу воеводе. Спустя некоторое время оставшиеся из всего прежнего отряда 287 человек [17, с. 114] собрались в Косогирском остроге. Здесь, на казачьем круге, землепроходцы избрали своим атаманом племянника Е. П. Хабарова Артемия Филипповича Петриловского и начали подготовку к надвигающейся зиме.

Поскольку зима 1658/59 года застала остатки «хабарова войска» на гиляцкой земле, казаки решили перенести встречу с воеводой на весну 1659 года. А пока что они собирали ясак с гиляков и дючеров, добывали продовольствие, ремонтировали транспортные средства. Размышляя о дальнейших перспективах, среди казаков высказывались разные мнения. Сначала всеми было решено (по желанию каждого) идти на службу под начало А. Ф. Пашкова, но весенняя голодовка внесла свои коррективы в эти планы. С приходом тепла 60 человек ушли в Якутск Охотским побережьем по пути И. Ю. Москвитина. Остальные 227 казаков под началом Петриловского двинулись на судах с низовьев Амура вверх на встречу с воеводой. Однако продовольствие в отряде было на исходе, и когда землепроходцы подошли к Кумарскому острогу, голод вновь скорректировал планы. Отряд Петриловского опять разделился. 110 человек отправились «для прокормления» и сбора продовольствия на Зею в надежде оттуда Алданским путем возвратиться в Якутск. Остальные 107 человек под началом «своего» атамана Петриловского решили продолжить поиск А. Ф. Пашкова, полагая встретить его в Албазинском остроге. У них же остался и собранный за зиму ясак: 17 сороков соболей и несколько лисиц [17, 114].

Но в Албазине воеводы не оказалось. Увидев разбитые плоты, которые несло по течению у Албазинского острога, казаки ошибочно подумали, что воевода погиб от рук богдойцев и что ими уничтожен Шильский острог. Поэтому на сходе они решили идти дальше на Тугирский волок, Олекму и Якутск. Дорога страдающим от голода землепроходцам показалась особенно тяжелой, наполненной массой лишений.

После Тугирского волока, где весь груз пришлось нести на плечах, казаки соорудили суденышки и на них Тугиром, Олекмой и Леной дошли до Илимского острога. После короткого отдыха илимский воевода Петр Андреевич Бунаков отправил с отпиской в Москву в Сибирский приказ ясак, принесенный петриловцами в сопровождении отряда из амурчан, куда вошли сам Артемий Петриловский и еще пятеро казаков. В столицу они прибыли в сентябре 1660 года. В Сибирском приказе их еще раз расспросили о Даурии и судьбе «хабарова войска, удовлетворили челобитные, заплатили жалованье за годы работы на Амуре и зачислили в Якутский гарнизон для продолжения казачьей службы. Так завершился первый этап истории колонизации Амура в XVII веке, который начался с похода И. Ю. Москвитина (1639–1641), В. Д. Пояркова (1643–1646), а затем продолжился Е. П. Хабаровым и О. Степановым (1649–1658).

В 1665 году из Илимского острога бежали казаки, убившие воеводу-насильника, и во главе с Никифором Черниговским продолжили освоение территории Приамурья. Но это был уже следующий этап освоения далеких земель. Провозгласив на этой территории псевдонезависимую «Амурскую вольницу», пишет В. Г. Шведов далее, они практически отчленили ее от русского государства и развязали войну вернейших российских союзников — племен солонов и «конных» тунгусов. Кумарский острог был эвакуирован, начался отток русского земледельческого населения в Якутск и Забайкалье, все амурское правобережье оказалось оставленным. К Амуру стягивались новые маньчжурские полчища. Близилась нерчинская трагедия 1689 года [40, с. 27].