Поиск дорог на Амур

Слухи о богатствах восточно-сибирских земель привлекали людей из самых отдаленных мест. Даже из далекого Томска. Так, в 1636 году был снаряжен отряд из 50 казаков во главе с атаманом Дмитрием Копыловым, который добрался до верховьев Алдана, несмотря на недовольство и противодействие енисейских властей, не жалующих своих конкурентов. Здесь, в устье реки Майи, в мае 1638 года копыловцы впервые встретились с пришедшими на реку с Охотского побережья эвенками. Они-то и рассказали участникам похода о «конце земли встречь солнца», о наиболее удобном пути с Алдана на Ламу (Охотское море), который впоследствии получил название Северного пути по рекам.

Эта информация казаков заинтересовала, и они решили пройти дальше в «необъясаченные места». Лето застало землепроходцев в землях эвенков рода Бута, где 28 июля 1638 года в 100 километрах от устья реки Майи они поставили острог, назвав его Бутальским.

Здесь казаки и узнали от эвенкийского шамана (по другим сведениям — князца) по имени Томкони (Томканей) Шамаев о существовании в юго-восточной части Сибири, там, где «за морем восходит солнце», большой и рыбной реки Чирколы (Шилкары), в низовьях которой в горе земли танков (натков) имеется «серебряная гора Оджал». Из нее танки получают серебро и меняют его у приезжающих к ним торговых людей [19, с. 191-192]. Это были самые ранние в истории России зафиксированные сведения о реке Амур.

Сделав Бутальский острог опорной точкой для дальнейшего продвижения «встречь солнца», осенью 1638 года Дмитрий Копылов с группой казаков попытался проникнуть по «ламскому пути», о котором рассказывали восточные поморы, на Чирколу, но из-за начавшегося в отряде голода, непогоды и холодов вынужден был возвратиться обратно в Бутальский острог. Однако атаман не оставил этого плана. Началась подготовка новой экспедиции. И уже в июне 1639 года [38, с. 114] с согласия томского воеводы И. О. Щербатова отряд, состоявший из 32 служилых людей*, под руководством копыловца Ивана Москвитина с задачей выйти к морю, построить морские суда, на них добраться до земли танков в устье Амура (по тем временам Чирколы), подняться в ее низовьях до «серебряной горы Оджал», найти ее, определиться с получением серебра, используя для начала в качестве проводников эвенов и эвенков, отправился в «полуденную сторону».

Схема маршрута экспедиции на Амур
И.Ю. Москвитина. 1639–1641

Пройдя Северным путем на лодках по рекам до Охотского моря с одним волоком, москвитинцы в устье реки Ульи поставили первое на Дальнем Востоке русское зимовье, откуда на построенных ими 17-метровых кочах ходили к морю и на юг до острова Гиляцкой Орды, видели устье Амура, но заходить из-за отсутствия элементарных гарантий выживания не стали [38, с. 123-124, 142].

По прибытии в Якутск весь их первый ясак (12 сороков соболей) и три «круга серебра», привезенных с «восточного похода»**. Учитывая обстоятельства, в своем отчете о проделанной работе во время экспедиции и собранных данных москвитинцы умолчали и начали готовить новую экспедицию на Чирколу в землю танков. Но осуществить ее не суждено было.

Главной особенностью похода И. Ю. Москвитина является то, что это была первая целенаправленная экспедиция на Амур***.

В это же время, летом 1639 года [38, с. 123], из Енисейска для «прииску и проведывания новых землиц неясачных людей» был послан казачий атаман Максим Перфильев, который собрал определенные сведения из уст аборигенов, встречавшихся на пути, о Шилкаре (Амуре), а также о возможных путях выхода к реке, которые знали или о которых слышали тунгусы [38, с.123].

В ряде исследований относительно экспедиции Максима Перфильева на Шилкару существуют различные версии, разночтения и оценки. Причем даже в хронологии [31, с. 83].

Последние исследования В. А. Тураева по поводу оценок этой экспедиции сводят на нет бытующее ранее мнение о том, что именно Максиму Перфильеву, а вовсе не Ивану Москвитину принадлежит право первой целенаправленной экспедиции на Амур [38, с.123-124].

Существуют разночтения и в ее датах. Так, Г. А. Леонтьева полагает, что экспедиция Максима Перфильева началась в 1638 году [17, с. 5-6], а В. А. Тураев на основе исследований источников считает, что летом 1639 года [38, с. 124], почти одновременно с Москвитиным. Попытка же проникнуть на Шилкару у Перфильева родилась в 1640 году во время похода [38, 124-124], после того, как казаки узнали о существовании этой большой реки, на берегу которой можно «добывать серебро».

Особенность экспедиции Максима Перфильева в том, что она была обычной, не целенаправленной. Перед ней не стояла задача выйти на Амур, а маршрут движения на Шилкару был принят на казачьем «круге» в Витиме. Отсюда и оценка: не Максиму Перфильеву, а Ивану Москвитину принадлежит приоритет первой попытки целенаправленного проникновения на Амур, хотя оба землепроходца из-за начавшегося голода до берегов этой восточной реки не дошли. Однако это не умаляет заслуг первопроходцев в попытке проложить каждый своим маршрутом путь на Амур. Заслуга обоих еще и в том, что они собрали богатую информацию о проживающих по берегам Чирколы (Шилкары) людях, их культуре, хозяйственной деятельности, обычаях. Только Москвитин принес эти сведения с устья, а Перфильев — с верховьев. Но оба они тогда еще не знали, что материал, собранный ими, принадлежит ойкумене одной и той же реки.

Такую же попытку достичь Амура проделали Еналий Бехтеяров и Антон Маломалка в 1641 году. И хотя обе экспедиции с точки зрения администрации оказались безрезультатными и не достигли конечной цели из-за начавшегося в отряде голода и по другим причинам, они показали возможность подхода к Амуру с разных сторон.

После первых безрезультатных попыток проникнуть на богатую серебром реку енисейские воеводы решили искать выходы на Амур не по притокам Лены, то есть с севера, а со стороны Байкала — с запада, по «старой дороге», полагая, что этот путь будет более легким, чем северные подходы. Об этой дороге, хотя и очень неопределенно, в Енисейске узнали от байкальских тунгусов и бурят [17, с. 6]. Те рассказали, что эта старая дорога через Байкал шла на реку Баргузин, далее по ней вверх на Еравнинские озера, а оттуда — на Шилкар (Шилку). Обследование данного пути было поручено отряду казаков во главе со служилым человеком С. Скороходовым.

Выполняя эту задачу, в 1643 году отряд отправился на поиски более легкой дороги от Байкала к Амуру с западной стороны. Скороходовцы переправились через Байкал, добрались до устья реки Баргузин, где в схватке с тунгусами, посчитавшими, что казаки идут «воевать за их земли», погибли [17, с. 6].

Следующий этап, приблизивший землепроходцев к Амуру, был связан снова с Байкалом и деятельностью отрядов Василия Колесникова, Ивана Похабова и Ивана Галкина. Наиболее характерной чертой их экспедиции было установление мирных, «дипломатических» отношений и обоюдовыгодной торговли с местными жителями, а также сбор сведений о наличии драгоценных металлов на этой и «встречь солнца» земле. Но серебра землепроходцы так и не нашли. В последствии было установлено, что данные о наличии серебра в верховьях Приамурья от русских землепроходцев были скрыты. И этого следовало ожидать, так как аборигены посчитали, что из-за него могут начаться кровопролитные войны.

В 1648 году отрядом Ивана Галкина основан Баргузинский острог, который впоследствии стал ближайшим подступом к бассейну Верхнего Амура [17, с. 6].

Назначение и приезд первого воеводы Петра Петровича Головина в Якутск совпало с возвращением экспедиций Максима Перфильева и Ивана Москвитина. Их сведения об Амуре заинтересовали главу якутской администрации. Полученная информация с верховьев и низовьев этой могучей реки в основном совпадала: на Амуре имеется хлеб, соболь, серебро, река обжита, на ней ведется оживленный торговый обмен [17, с. 9]. Однако необходимо было проверить: идет ли речь об одной и той же реке или о разных реках, а также и подходы к этим водным источникам, о которых землепроходцы много рассказывали со слов аборигенов.

Для сбора более точной информации и поиска подхода к Шилкаре П. П. Головин отправил из Якутска несколько разведывательных отрядов. Одному из них, состоявшему из 50 служилых людей, во главе с казачьим пятидесятником Максимом Васильевым и десятником Аксеном Аникеевым поручалось ответить на ряд вопросов: 1. Наличие «сухого» пути на Шилкару со стороны Лены или с Байкала. Как далеко от Байкала находится Шилкара (или Чиркола). 2. Как далеко расположен улус князца Лавкая и на каком расстоянии от него находятся места серебряной и медной руды на Шилкаре (Чирколе). 3. Какой родится в тех местах хлеб. 4. Куда впадает река Шилкара (Чиркола). 5. Являются ли названные реки разными или же речь идет об одной и той же.

Итоги этой экспедиции неизвестны: погибла она или просто еще не найдены документы ее отчетов, сказать трудно, но информация о походе данного отряда больше нигде не упоминается. Однако известно другое. Несколько казаков, посланных П. П. Головиным на речку Чаю, принесли сведения от местных тунгусов, которые подтверждают сведения экспедиции Максима Перфильева о том, что «вверх Витима, за волоком, живет князец Лавкай в рубленых юртах... и хлеб у него родится всякий» [17, с. 9-10].

Отписки казаков и серебро, привезенное Иваном Москвитиным с Чирколы, серебро с верховьев Шилкары, собранная в разных экспедициях информация о восточной реке и ясак, который землепроходцы взимали в тех местах, подтолкнули якутского воеводу к дальнейшим активным действиям по выходу на восточную реку.

По его приказанию, не мешкая, готовится целенаправленная экспедиция на Шилкару, во главе которой П. П. Головин ставит письменного голову Еналия Бехтеярова с задачей преодолеть путь от Якутска до Витима и далее на Шилкару (Шилкар), собрать по пути максимум различных сведений, призвать под «высокую царственную руку» местных князцов Лавкая и Батогу, организовать сбор ясака, поднять хлебные пашни и места природных ископаемых (серебра, свинца, меди), поставить острог у серебряного рудника и приступить к освоению края.

Отряд в 55 человек в расчете на два года обеспечили питанием, оружием, боеприпасами. Были приняты и другие меры по выполнению поставленной задачи.

Отряд Еналия Бехтеярова поднялся по Витиму выше, чем это удалось Максиму Перфильеву, но из-за мелководья, завалов и порогов на речках, усталости людей и под давлением рассказов о военной силе даурских князцов письменный голова не стал рисковать и отдал приказ о возвращении. Взятый Еналием Бехтеяровым в амананы (заложники) тунгусский шаман Лавага кроме подтверждения прежней информации об Амуре и богатствах края упомянул о реке Зее, левом притоке Амура, про которую в Якутске еще никто не знал и на которой «хлебных сидячих людей много.., соболей много...»

Новая неудача не заставила П. П. Головина отказаться от намеченных планов. Якутский воевода понимал, что экспедиция на Амур будет успешна только в случае большого и хорошо оснащенного отряда. Эти люди должны владеть максимальным количеством сведений о местах, куда им придется идти. Поэтому по его распоряжению шел сбор и анализ всей полученной и получаемой информации о Шилкаре (и Чирколе), а также о путях подхода к ней (к ним). Так прошло два года.

И вот в 1643 году одному из русских отрядов, собиравшему ясак в устье реки Алдан, встретился тунгусский, уже известный по экспедиции Ивана Москвитина, шаман (или князец) Томкани (Томканей) Шамаев, который, как оказалось, хорошо знал не только более удобный путь на Чирколу, но и сам бывал там неоднократно. По приказу воеводы шамана доставили в Якутск, где с Томкани лично беседовал П. П. Головин****.

Со слов шамана стало известно, что на Чирколу (Шилкару) можно пройти Алданом, правым притоком Лены. Из Алдана — Учуром и Гонамом — до волока. С волока путь вел на Брянду, впадающую в Зею, а оттуда на Чироклу. Томкани назвал также имена «лучших людей» из улусов. О шамане и его информации немедленно известили Сибирский приказ в Москве, а тунгуса за его рассказ и согласие быть проводником в предстоящей экспедиции на Амур наградили четырьмя аршинами «доброго сукна».

Таким образом, в 1643 году якутская администрация имела значительную информация об Амуре и путях выхода к нему. Это подвигло П. П. Головина к решению сделать еще одну попытку присоединения Чирколы (Шилкары) с ее землями и «хлебами» к Российскому государству.

Как отмечает Б. П. Полевой, новая экспедиция на Амур под началом письменного головы Василия Даниловича Пояркова «готовилась в масштабах, совершенно необычных для малолюдного Якутского острога».


* В официальных списках в экспедиции был 31 человек, по данным Москвитина — 32. Вероятно, что в составе экспедиции находился кто-то из охочих людей [38, с. 35, 37]. Вернуться

** Алдонское серебро приобретено на обратном пути у аборигенов в качестве доказательства. Один круг утрачен в администрации, два забрал воевода Головин [38, с. 142]. Вернуться

*** Н. П. Крадин считает, что москвитинцы узнали о Чирколе в 1639 году на побережье Тихого океана [15, с. 64]. Вернуться

**** В исследовательской литературе встречаются разночтения о времени встречи тунгусского шамана (или князца) по имени Томкани с якутским воеводой П. П. Головиным. Тураев В. А. [1990, с. 34] пишет, что эта встреча состоялась по приказу воеводы во второй половине 1641 года, т. е. после возвращения И. Москвитина из экспедиции. По другим исследованиям, эта встреча произошла в 1643 году, во время которой Томкани поведал воеводе о более удобном пути на Чирколу. Причина разночтений, вероятно, в том, что: либо речь идет о разных людях (Томкани — Токмани), но информация при этом приводится одна и та же; либо у Головина было две встречи с Томкани, о чем пока исследователям неизвестно из документов; либо правдоподобна вторая встреча в 1643 году, когда тунгус поведал о более удобном пути, а сам за период между экспедицией И. Москвитина и подготовкой Поярковской экспедиции успел побывать на Амуре несколько раз (1641-1643).

Если бы П. П. Головин знал путь на Чирколу (Шилкару) до 1643 года, то за период с 1641 по 1643 год было бы нецелесообразно посылать экспедиции М. Васильева и Е. Бехтеярова, а также других землепроходцев с целью поиска путей выхода на Амур.

О судьбе Томкани известно немного. Он был проводником у В. Пояркова, затем, согласно некоторым «отпискам», он-де «был по незнанию повешен казаками за неуплату ясака» [38, с. 34]. Вернуться