Словесница Искусств

О Ерофее Павловиче Хабарове написано уже значительное количество книг, брошюр, статей, рассказов. В литературе руками писателей, историков и просто любителями дальневосточной старины воссоздано несколько портретов этого человека, которые порой настолько противоречивы, что создается мнение: речь идет об абсолютно разных людях.

У одних (С. Львов) Е. П. Хабаров этакий «душенька-человек», «мягкий, добрый семьянин, любящий отец своих детей, покровитель казаков», которые пришли с ним на Амур-батюшку. Другие представляют читателю, как, например, М. И. Забелин, Н. П. Чулков, «покорителя Амура» жестоким, единственным в своем роде «законченным конкистодором» [9, с. 97] и грабителем тунгусов, якутов и русских промышленников [38, с. 208]. Третьи, а их большинство, стараются воссоздать портрет землепроходца неким «средненьким» между крайностями: он мог быть добрым и справедливым, но свирепым и безудержным в своих поступках, решениях и приговорах. Этаким непостоянным, зависящим от настроения человеком. В подтверждение даже приводятся примеры, которые нормального человека повергают в состояние непонятного возмущения. Но при всем этом натура Ерофея Павловича Хабарова, как отмечает Г. А. Леонтьева, была такова, что куда бы он ни пришел и за какое бы дело ни взялся, он всегда и во всем был пионером, первым. Первым из местных жителей распахал пашню и доказал перспективность земледелия на реке Лене, первым нашел соль и организовал ее добычу, перенес в Восточную Сибирь практику самому организовать сельское поселение и стать слободчиком [17, с. 40].

Во время даурского (амурского) похода Е. П. Хабаров получил три «наказные памяти» от якутского воеводы, содержащие подробные рекомендации о действиях руководителя экспедиции и предписания о том, чтобы регулярно посылать с Амура подробные отчеты. Свои отписки, уходившие раз в год в начале лета, Хабаров составлял самостоятельно, с учетом наблюдений и донесений его людей, расспросов местных жителей и советов близких ему людей. По этим отпискам видно, что о Хабарове можно говорить, как о «человеке недюжинного ума» [17, с. 20]. Он любил казаков и восхищался их ратными подвигами.

У каждой эпохи своя мораль, своя этика. То, что большинство людей представляет несправедливым сейчас, вполне могло несколько столетий назад быть нормой поведения. Как отмечал Н. М. Карамзин, «мы должны судить о героях истории по обычаям и нравам того времени». В этой связи в Средние века и много позднее качествами, ценившимися в человеке больше всего, были отвага и сила, а во взаимоотношениях одних народов с другими правым (и лучшим) считался тот, кто оказывался сильнее. Землепроходцы XVII века — люди своего времени, причем довольно сурового. Если оценивать их деятельность, как пишет Н. И. Никитин, с морально-этических позиций современного человека, то нельзя не заметить, что поступки землепроходцев нередко отличала жестокость, а определяла — обыкновенная корысть. Вместе с тем нас и сегодня не могут не привлекать их решительность и отвага, предприимчивость и изобретательность, удивительная стойкость в преодолении трудностей и невзгод, а также ненасытная любознательность [22, с. 62].

В общем портрете власть имущих в Сибири и на Дальнем Востоке в период их освоения Д. И. Романенко как-то одним штрихом подчеркнул, что здесь, далеко от центра, за Уралом, наиболее отчетливо сформировался облик «самовластца», «который имел полномочия делать всякие дела по своему высмотру и как бог на душу положит» [26, с. 4]. В связи с этим ярко просматривается еще одна черта в портрете Ерофея Павловича Хабарова. Он был в той плеяде, как и многие другие, живущие в то время люди, которых меньше всего затрагивала формула жизни «как бог на душу положит». Именно в этом, вероятно, главная причина того, что русские люди, подобно Е. П. Хабарову, в довольно короткий исторический срок смогли проникнуть далеко на восток, достигнуть берегов Амура, отстоять их, присоединить к Российскому государству и начать переделывать новые земли. Здесь, возможно, и заложен основной портретный штрих и смысл жизни землепроходца Ерофея Павловича Хабарова.

История покорения «неведомых землиц» и народов наполнена множеством различных примеров, которые видятся исследователям под углом зрения сегодняшнего дня и сегодняшних уровней культурных ценностей. Не владея конкретной психологической обстановкой, не зная традиций народов, с которыми сталкивались землепроходцы, им приходилось на месте, порой в самых экстремальных условиях, решать задачи самовыживания и выполнения целей экспедиции. Поэтому трудно, даже невозможно сегодня давать «правильную» оценку действиям тех людей, которые шли вперед «встречь солнца», а тем более судить со стороны, оправдывая или обвиняя в чем-то человека.

Какой бы портрет Е. П. Хабарова не рисовали сегодня, все же очень важным и главным остается то, как пишет Г. Г. Левкин, что целью экспедиции Хабарова было присоединение новых земель к России, приведение «под высокую царственную руку» новых народов, а не ограбление их. Историческая правда заключается не в теневых сторонах похода Е. П. Хабарова, на которые обращают внимание некоторые исследователи, а в присоединении к России Приамурья. Что же касается «жестокосердия» и «корыстолюбия», то подлинные события истории, даже если они кажутся не привлекательными, должны быть уважаемы при научной оценке явлений [18, с. 210].

И все же в обобщенном портрете Е. П. Хабарова на фоне «властолюбия», «жестокости» и стремления к личному обогащению просматриваются черты отважного и энергичного человека, готового снова и снова делать шаг в неизведанное, где ценой ошибки может быть жизнь. Хабаров умел видеть главное и видеть в этом главном себя, свою роль, желать не то, что хочется, а то, что необходимо.

Еще с Мангазейского периода ярко проявляются его честность перед собой и людьми. Ради правого дела Е. П. Хабаров не останавливался перед трудностями и давящей властью чиновников. Настойчивые и продуманные, последовательные шаги в поединках с чиновничьим произволом воеводы Кокарева в Мангазее и Головина в Якутске рисуют в историческом портрете землепроходца его настоящий характер, выдержку, волю, смелость, умение постоять за себя и праведное дело. Справедливость во всем — непреходящий штрих портрета, который стал привязывающим к нему звеном окружавших Хабарова людей. Он был страстным противником произвола, ценил и уважал законность, а потому в неравных схватках как «тигр был свиреп», «несломаем», тверд и последователен. И это приносило ему победу, это делало «его казаков» такими же сильными, вселяло в них веру. Люди потому и шли за ним, повинуясь его воле, верили в его мудрость и умение найти единственно правильное решение в нестандартной ситуации. Обычно такие люди стоят костью в горле у недалеких властителей. Был такой костью и Ерофей Хабаров. Честность перед своей совестью, перед окружающими его людьми ставили «атамана» на ступень выше простого промышленника, стремившегося к обогащению любыми средствами. Ему были противны смысловые понятия «брать все, что можно взять», «брать столько, сколько можно взять». Ему были присущи другие нравственные понятия «возможности», «допустимости» и «достаточности». Именно эти черты ставили землепроходца на уровень государственника, делали его уважаемым человеком своего времени. Благодаря таким чертам он выиграл схватку за прекращение грабежа Мангазейской «землицы», в процессе взимания ясака с аборигенов Амура и присоединения амурской земли к Российскому государству одержал победу в схватках во время зимовки в Ачанском городке.

Как и всем людям, Ерофею Павловичу Хабарову были присущи и слабости. Он не скрывал их от окружающих, превращая в сильную сторону при взаимоотношениях с людьми. Так, дважды отодвинутая по времени задача посылки посольства к «царю Шамшикану» и оцененная Д. И. Зиновьевым как «неумение руководства» спасла жизни не одному человеку, а его «слабость» в отношении повелевать людьми делала русских в схватке с маньчжурами, по их же оценке, «тиграми». Разные люди, разное восприятие окружающего мира, разные исторические и нравственные оценки. Поэтому и сегодня с высоты прошедших трех с половиной столетий не вправе мы судить по современным меркам о действиях человека той, прошедшей, исторической эпохи, имеющей свои нравственные ценности. Не растерять и не размельчить бы свои, приумножить достояние и наработанное духовное наследие наших предков — это наиболее благородное дело и задача потомков, нежели искать «развенчивающие улики» в портрете человека, именем которого назван край, в котором мы живем.

А что мы оставляем своим потомкам? Фотографии? Видеозаписи? Или дела, по которым они нарисуют портрет каждого из нас?