Солнечный гемоглобин

Дьулус Марков и Кюннэй Такасаева.  Однажды утромНебо сыпется парашютными стропами,
Аномальными хлопьями слез.
Ноги тонут в сугробе полярного дня,
Чайной ложкой в пудинге.
А белому остаться чистым необходимо,
Как новорожденному киту сделать первый вздох.

Ближе к весне, чем к осени, преодолев юбилейный рубеж, в Хабаровске прошел XI Международный конкурс скульптур «Ледовая фантазия — 2012». Его участниками стали 10 команд из Латвии, Польши, Португалии и различных регионов России. В аналогичном состязании среди молодежи соревновались 5 команд из Хабаровского края.

Три дня январских превращений, и центральная площадь дальневосточной столицы стала музеем под открытым небом, где продолжительность жизни каждого экспоната, колеблющаяся от доли секунды до нескольких месяцев, зависела от климатических изменений и еще от милосердия и чуткости прохожих.

Дмитрий БойцовЧлен Союза художников и дизайнеров России, президент Дальневосточной ледовой корпорации Сергей Логинов отмечает, что творческий потенциал скульпторов и уровень мастерства обработки льда по всему миру бегут семимильными шагами, и не все способны за ними угнаться. Но в наших соотечественниках открываются некие внутренние резервы, сподвигающие их на путешествия. Они наблюдают, эстетически подпитываются, перенимают опыт зарубежных специалистов и выдают на суд зрителей оригинальные решения.

Доказательством этого является хотя бы тот факт, что сильнейшим дуэтом в основном конкурсе стала команда Алексея Вербицкого (Магадан) и Александра Парфенова (Барнаул), создавшая композицию «Уходя в дальнейшее пространство». Серебро завоевал Максим Усенко (Еврейская автономная область), а зрительские симпатии — бронзовые призеры Дьулус Марков и Кюннэй Такасаева (Республика Саха (Якутия)). Их работа «Однажды утром» — игра воображения с риском потери равновесия, где бельевая веревка стала карнизом и гардиной, возможным трапом на пути канатоходца. Здесь штора — парус и окно, открытое всем сторонам света, прошитое насквозь солярным знаком.

Екатерина КлочкоБезымянное изваяние (принадлежащее рукам тех же авторов) из малого льда — голова в разрезе, внутри которой вакуум и неустойчивый куб, породило множество противоречивых соображений. Что это? Абрис пределов возможностей, камера хранения мыслей или же анатомия души? Стерильно выщербленная коробка передач мозга или обитель мексиканских тараканов, заражающих повседневность гениальными выбросами? Все зависит от носителя.

Победителем в номинации «Выбор художников» стал португалец Родриго Феррейро. В этом году он в третий раз порадовал хабаровчан и гостей города нестандартностью мышления, со свойственной ему преданностью геометрическим формам. Его скульптура «Реальности» — это многовариантные пути выбора и осознания мира. Три человека, странствующие по отвесному склону в хрупких высотных конструкциях абстрактного леса, высечены из одинаковых блоков льда, но их взгляды различны.

Месяцем ранее на IX городском конкурсе «Амурский хрусталь» я сделала для себя несколько открытий, одним из которых стали Екатерина Клочко и Иван Безматерных. Композицией «Песнь крыльев» они вдохнули перьями ворона и чародейством шамана вторую жизнь в легенду индейцев Южной Америки. Главными действующими лицами скульптуры «Настроение ветра» изначально были три скачущие лошади, но душа художника Александра Кузнецова в процессе работы захотела сымпровизировать, окрылив их. Так скакуны трансформировались в двух свободно парящих птиц.

Дьулус МарковСемен Зубов и Дмитрий Бойцов задали настолько высокую планку, что ее так и не смог никто преодолеть. Их филигранный «Ключник» мог отворить любую дверь. Пузатый старичок с матово-известковым лицом, испещренным магистралями рек морщинок, был бесподобно детально проработан — вплоть до пломбирных пуговиц и складок на пиджаке. Казалось, подкрадись к нему со спины — и он обернется. На творческих просторах XI «Ледовой фантазии» ребята обратились к анималистической тематике, проиллюстрировав поучительное произведение Ивана Крылова — басню «Зеркало и Обезьяна». Мастерски выковав мартышку в чепце, облаченную в платье, присборенное бантом, разглядывающую свое отражение сквозь толстые стенки окуляров и не видящую дальше своего носа, они ввели в заблуждение немало умиленных близоруких зрителей, которым каким-то нелепым образом с определенного ракурса она представлялась миловидной девушкой.

Наивысшую ступень пьедестала в спринтерской гонке блицтурнира (создание скульптуры за 1,5 часа) занял латышский тандем Агнесы Рудзите-Кирилловой и Иле Карлиса. Припорошенные отпечатками пальцев и теплом дыхания скульптуры «Первое свидание» и «Затмение» — союзники контрового освещения. Они ловят солнце только тогда, когда двое соединяются.

Агнеса Рудзите-Кириллова и Карлис ИлеКарлис Иле

Сердце Иле Карлиса шире грудной клетки, и бьется оно смыслами за гранью. По мостовой, в переплетах дягилевых стеблей, на оплавленной кровле, в автобусах и поездах, на холодных стульях зала ожидания, во сне, за метровым подрамником, под карандашным дождем, в разных часовых поясах, в темпе рresto с закрытыми глазами, вращая в голове воображаемый монохромный кубик Рубика, он придает каждой стороне свою фактуру. Избегает встречи с мольбертом и кистью, предпочитая плоскости объем.

Его работы написаны шрифтом Брайля, и в них идея дороже воплощения. Будь то разрывающий океанскую бездну, только что рожденный песчаный синий кит с выпукло-вогнутыми ладонями на спине — несмываемыми уликами или астрономическое явление — долгожданная, но обреченная на расставание встреча Луны и Солнца, все это — капля меда. Антикварная лавка с предметами, не имеющими номинальной стоимости. Где беспрестанно сменяющиеся декорации, как переворачиваемые ветром страницы книги, заставляют переживать жизни героев разных эпох, награждая доселе незнакомой гаммой ощущений.

Карлис — маэстро импровизации и проводник смешанных чувств. В своих монументальных экспериментах с металлом и камнем он перетасовывает ноты торжествующей грусти, безумной радости, трепета кротости, центростремительной безудержности и достает их из-под подушки впечатлений в идеальной пропорции.

Всему этому предшествовали четырнадцать лет профессионального обучения, семь из которых прошли на отделении скульптуры в Латвийской художественной академии.

О конкурсе «Ледовая фантазия» Иле узнал от питерской художницы Натальи Чистяковой. В 2009 году в Юккасъярви (Швеция) они вместе участвовали в строительстве грандиозного временного сооружения — отеля из снега и льда (Ice Hotel). Создали пространство «Memories of Paradise», в основу которого лег библейский сюжет. Классические символы на абсолютно гладких стенах предстали в виде подсвеченной мозаики. Стянутый вихрями волн курчавых волос фирновой границей раскинулся витражный змей-искуситель, яблоня разбросала гроздья поспевшего урожая, а Адам и Ева не могли отвести друг от друга глаз, еще не успев вкусить запретный плод.

Эскиз скульптуры «Первое свидание»Карлис Иле: «Ежегодно с наступлением минусовых температур в Юккасъярви съезжаются лучшие творческие умы со всей планеты для того, чтобы создать эксклюзивные интерьеры, поражающие воображение жаждущих экзотики туристов. И это не только скульпторы по льду и снегу, но и художники, декораторы, предметные дизайнеры, архитекторы. Здесь не приветствуется реализм. Больше других мне запомнился номер дизайнеров женской обуви. В демократически решенной комнате рядом с большой кроватью они разместили стильные, идеально выточенные изо льда гигантские туфли. Днем Ice Hotel работает по принципу музея, а после 18.00 посетители могут снять на ночь любой понравившийся номер...»

Иле — пассажир поезда, у которого нет конечной станции. Но есть места, куда он возвращается.

В отрицательной тишине, на одной из тесно застроенных улочек, скроенных булыжным мощением и чешуей скатных крыш, находится его рижская квартира — детище минимализма. Созданная с чистого листа, превращенная из трех- в двухкомнатную, укутанная вездесущим теплом оранжевых оттенков, она согревает, как накинутый на плечи плед, и бодрит, заполняя господствующую пустоту витамином С. Стены молчат. На них ни обоев с механической фактурой, ни фотографий, тянущих в прошлое. Только вариации шершавостей шпатлевки, эпизодически оголяющие законсервированные временем трещины. Ни намека на конвейерное производство. Все ручное. Даже мебель из древесины проволочно-щеточным оттиском наделена своим характером. Двухметровая кровать-комод с выдвижными ящиками, ультрафиолетовые лампы, проектор, большой экран и музыкальный центр создают акустическое пространство свободы мысли. Со звуком щелчка выключателя здесь происходят чудеса.

Валерия РУМЯНЦЕВА
Фото автора