Авченко, В. О. Фадеев / Василий Авченко. — М.: Молодая гвардия, 2017. — 366 с.: ил.
Перечитав «Разгром», Василий Авченко сделал личное открытие: «Фадеев — живой, а казалось, что уже давно нет». «В моей позднесоветской и раннепостсоветской школе его еще проходили. Потом я надолго забыл его, пока несколько лет назад не оказался в партизанских местах Приморья. В электронной книжке случайно (случайно ли?) оказался „Разгром“, я открыл файл — и не смог оторваться, пока не дочитал до конца. „Разгром“ вдруг оказался живым, огнедышащим, кровоточащим. Как будто вулкан спал — и вот проснулся. И второе ощущение — Фадеев насквозь дальневосточен. Уехав в Москву на двадцатом году жизни, он до конца тосковал по Приморью, вспоминал в мельчайших подробностях свои здешние дороги и чувства, не раз пытался вернуться сюда». Вместе с автором книги мы начинаем свой путь к Александру Фадееву с его родного села Чугуевка (так говорил он сам, хотя официальное место рождения — село Кимры Тверской губернии). Первая глава — «Булыга из Сандагоу» (Булыга — партизанская кличка Фадеева, Сандагоу — старое название одного из сел нынешнего Чугуевского района). Здесь растет и формируется будущий писатель, крепнет и развивается неординарная личность, уже в ранней молодости проявляя себя бесспорным лидером. Благодаря глубокому авторскому анализу самых разных факторов — исторического контекста, семьи, окружения, литературных пристрастий — становится абсолютно понятно, как Фадеев мог стать именно таким человеком. Принять революцию безоговорочно, проявлять подлинное бесстрашие в годы Гражданской войны и потом, буквально на одном дыхании, написать свой первый роман, где практически нет литературного вымысла и за каждым персонажем стоят реальные лица и судьбы. «Разгром» — вещь художественная, но не выдуманная, — пишет автор книги. — Есть память местных жителей, есть партизанские могилы с фамилиями из «Разгрома». На здешних сопках и в распадках перемешаны литература и история, факты и вымысел, прошлое и настоящее«. Несколько разделов книги посвящены другому программному произведению Фадеева — «Молодой гвардии». И здесь мы вновь сталкиваемся с серьезным авторским разбором романа — от замысла и воплощения до всех тяжелых последствий этой работы в жизни писателя. Тема Дальнего Востока проходит сквозь биографическое исследование главной нитью, на нее нанизаны все знаковые события в жизни писателя, включая его трагический уход. Незадолго до смерти он в который раз рвался уехать в Приморье, в письмах указывал конкретные сроки, но в итоге планы свои изменил кардинально. «Лучший Фадеев — дальневосточный Фадеев», — утверждает Василий Авченко в главе «Навсегда дальневосточник». В ней есть интересные и важные страницы о «братьях по краю», как названы здесь Фадеев и Арсеньев, о пересечении их линий жизни в творчестве и повседневности. Автор пишет, что состоялась даже их личная встреча — один был ребенком, другой — легендарным исследователем и путешественником, чьи книги уже тогда стали культовыми. И, ссылаясь на Семена Бытового, приводит рассказ о том, как в 1913 году юный Фадеев видел Арсеньева в Хабаровском краеведческом музее: Владимир Клавдиевич тогда им руководил, лично провел экскурсию для школьников и много рассказывал о своих таежных путешествиях. «Без натяжки можно сказать, — считает Василий Авченко, — что Арсеньев благословил Фадеева». Наверное, очень трудно писать о такой по-настоящему крупной личности, сохраняя «нейтралитет». Самые активные годы Фадеева пришлись на такое беспросветье («тридцать девятые — проклятые», как точно написала Евгения Гинзбург о сталинских временах), когда невозможно было оставаться «в белом», но одна из сильных сторон книги молодого дальневосточного писателя заключается в том, что он рассматривает факты честно и непредвзято. Он не скрывает, что Фадеев был любимцем Сталина, но доказывает, что именно это обстоятельство позволяло ему помогать попавшим в беду. Приводит многие свидетельства того, что «бронзовый» писатель не отворачивался от «зачумленных». Например, Александра Вампилова, которому в 1965 году довелось несколько дней подряд пить с Твардовским: «Любит и часто вспоминает Фадеева: «Мой старший друг, неправда, что он кого-то сажал, он выручал, Заболоцкого, например». Василий Авченко не смакует интимные страницы биографии Фадеева, что делает ему честь, хотя и не обходит тему женщин в жизни писателя, поскольку она важна. Но с беспощадной хроникальностью показывает, как этот красивый во всех смыслах человек разрушается под влиянием необратимых процессов в государстве, из-за невероятной загруженности на посту главы Союза писателей, невозможности заниматься литературой, интриг недоброжелателей — и особенно после смерти «кремлевского горца». А их, как выяснилось после смерти Александра Александровича, оказалось великое множество. Они и создавали негативную мифологию о своем недавнем лидере, забыв при этом о собственных поступках в годы сталинского террора. «Фадееву требуется возвращение. Новое непредвзятое прочтение. Переосмысление. Реабилитация — пишет автор в заключение. — В первый раз его убили еще в СССР, превратив живого человека и писателя в кусок бронзы. Во второй раз убили вместе с СССР, объявив сатрапом и палачом. Потом убили в третий раз, сделав вид, что такого писателя вообще нет. <...> Но вот парадокс: самоубийство писателя способствовало продлению его жизни. Добровольный уход с громким хлопком дверью — письмо в ЦК — придал текстам и биографии Фадеева особое звучание, навсегда сопроводив их эхом револьверного выстрела в собственное сердце. Когда-то на маяках в туманную погоду стреляли из пушки, чтобы корабли не налетели на камни. У Фадеева пушки не было — только револьвер». Перевернув последнюю страницу книги Василия Авченко «Александр Фадеев», хочется по-настоящему открыть «Разгром» и тоже вернуть для себя его автора. Елена ГЛЕБОВА |
|||
|
|