- Пространство Мифа и Легенды. Прикосновение
- Дальний Восток в пространстве Мифа и Легенды: славяне
- Дальний Восток в пространстве Мифа и Легенды: коренные народы севера
- Знаки и символы нашей истории
- Грани духовности
- Литература
- Единое пространство культуры
- Музейная идентификация
- Hospitation *
- Проекты, получившие свой импульс в Германии
- Скульптурные фантазии на тему «Медного всадника»
- Евгений Димура — романтик океана
- Провидец характеров и судеб
- Долгий полет в неизвестности
- Рембрандт. Автопортрет
- Галатея Аркадия Шорова
- Маленькая ночная серенада
- Дорогое мое привидение
- Гармония в стиле арт
- Светопись морской волны
- Мир трех измерений
Днем Городу было некогда оглядеться. Летом он развозил, подсаживая в трамваи и автобусы, жителей по делам, спасал их от зноя в тени листвы или на городском пляже, откуда веял свежий ветерок. Зимой торопил всех, загоняя в теплые помещения, заслонял стенами от пронзительных ледяных порывов. Город помогал, освещал, утешал, а то и терпеливо выслушивал, низко склоняя пышную крону с запыленной листвой. Одним словом, не принадлежал себе. Правда, скучать Городу не приходилось, так как почти все его действия сопровождали крошечные легкие существа с крыльями — не то ангелы, не то музы. Город подозревал, что все они слетали с картин художников, которых в любое время суток можно было встретить в самом неожиданном уголке старых улиц с мольбертом или планшетом. Забравшись в сырые заросли, художники любили воспевать беседку над обрывом, мостик над обмелевшим городским прудом или совсем обветшалый дворик, где прошло детство. У многих из них за плечом реяло что-то прозрачное, легкое, нашептывало на ухо, и художники, чтобы отвязаться, переносили крылатых друзей на свои холсты. Но маленькие непоседы долго сидеть на одном месте не хотели, и стоило художникам отвернуться, исчезали, перепачкавшись красками с головы до маленьких пяток: плачущий ангел Дождя; теплый, надежный ангел Земли, мелькающий среди деревьев нежный ангел Света. О, этот, помахивая своими прозрачными крылышками, любил поиграть с Городом в прятки и то исчезал за высокими башнями, то вдруг налетал, слепя стеклами витрин и отражаясь в дождевых лужах. Это была веселая игра, доставляющая тем и другим одинаковое удовольствие. Воспевали Город и поэты. Они шли, ступая по улицам, как сомнабулы, и бормотали и шептали прямо в уши Города легкие летучие рифмы, которые завораживали и опьяняли. В эти минуты Город замирал, боясь трамвайным звонком спугнуть музу вдохновения, и даже любимому ангелу Света грозил, чтобы тот поостерегся шалить. Но музы, художники, поэты, как и река-работяга, посылающая на бегу свой прохладный привет, — это добрые друзья, вечные и неизменные спутники, без которых Город не был бы самим собой. Главной же среди них была Она, вечно юная, каждый раз неожиданная и в то же время верная, за сто с лишним лет ни разу не пропустившая свидания с любимым Городом, всегда желанная и неизменно волнующая — Ночь. Как только сгущались ранние сумерки и на проводах повисали маленькие, похожие на сжатые цветы, уличные фонари, Город начинал ждать ее. Она приходила: зимой — в мехах из инея и снега, сияя хрустальной бледностью лица, летом — в брызгах дождя, закутанная в фиолетовую вечернюю вуаль, а осенью разбрасывала по улицам и паркам разноцветные листья, которые тут же подхватывал ветер, к которому, признаться, Город ее немного ревновал. Влюбленные друг в друга, Город и Ночь старались помогать другим влюбленным, оберегали их от чужих глаз, длили встречи, не торопили рассвет. Взявшись за руки, летели они над знакомыми улицами, спускались к реке, избегали фонарей и шумных мест. Они шептали друг другу тихие слова, напевали, кружились, а под утро так сильно приникали друг к другу, что звезды опускали ресницы. В этот самый темный час перед рассветом, никто не должен видеть, что происходит с влюбленными всего мира, когда разлука неизбежна, а расстаться, пережить день без любви нет сил.
Надо сказать, что за сто с лишним лет Город заметно изменил свой облик. Из провинциального увальня, который топал по сугробам в разношенных валенках, скользил с ледяных горок, рано загонял всех спать и с нетерпением дожидался окончания последнего сеанса или музыкального вечера в общественном собрании, он превратился в элегантного господина вполне европейской наружности — с современными кварталами, молочными шарами фонарей, широкими улицами, выложенными разноцветной плиткой. К огорчению Ночи, этот господин последнее время полюбил непритязательные украшения в виде светящихся гирлянд в ветвях деревьев, разноцветных витрин и бегающих по фасаду зданий огоньков. Все это было так неуместно, так некстати! Словно он забыл те трудные и прекрасные времена, когда на месте сегодняшних бульваров стояли овраги, по склонам которых ютились деревянные дома с палисадниками: пышная зелень свешивалась через ветхие штакетники, манила окунуться в нее лицом, отыскать заветный цветок. И этот ночной полет, свежий ветер! Не то что нынешняя назойливая суета. Город успокаивал подругу, говорил, что впереди у них будет время, много времени, что реклама или светящийся разноцветными брызгами городской фонтан лишь развлекают, веселят, нельзя же только о высоком, надо и себя приукрасить, и на других посмотреть. Выгнув бровь серебряным полумесяцем, Ночь удивленно молчала. Она любила свой Город, но все чаще замечала, что ее приход не столь желанен для него, как прежде, и невольно жалась к стенам, боясь показаться назойливой. А Город, с каждым днем хорошея, самодовольно смотрелся в зеркальные стекла и лакированные бока проносившихся мимо автомобилей и постепенно перестал замечать художников и поэтов. Или они исчезли? И от заигрываний ангелов отмахивался, мол, недосуг мне тут с вами. Дошло до того, что однажды он сбежал с ночного свидания с любимой, не дожидаясь рассвета, так увлекла его игра огней в парке. Но окончательно все разладилось, когда появилась Искусственная Луна. Настоящая-то, круглолицая, добродушная, была давней приятельницей, и хотя любила покрасоваться перед Городом, поворачиваясь то одним боком, то другим, тактично исчезала в нужную минуту. А эта, венчающая купол одного из высотных городских зданий, так важно вознеслась, так повелительно возвещала свой приход звоном круглых часов, что жители близлежащих домов вряд ли могли спокойно спать. К этой музыке присоединялись громкие голоса из баров и ночных клубов, треск приемников, смех. Настоящая вакханалия веселья. Как тут не потерять голову! Ночи напролет Город восторженно смотрел на свою искусственную красавицу и называл ее «Ваша светлость». Ночь дрожала на ветру от одиночества, не понимая, как можно предпочесть эти искусственные безделушки изменчивым краскам глубокого неба и трепетанью звезд, стихам поэтов и шепоту всех влюбленных. И однажды настал день, когда Ночь не пустили в Город, о ней попросту забыли, купаясь в ярких потоках искусственного света, заливавшего улицы и площади. Она остановилась на подступах к Городу, помедлила и, бросив прощальный взгляд на то, что было некогда городом муз, улетела прочь. А вскоре вслед за ней Город покинули влюбленные и поэты. Им в нем просто не осталось места. Светлана ФУРСОВА |
|||
|