- Всеволод Никанорович Иванов
- Записные книжки
- Падающие звёзды — это сбывшиеся мечты
- Счастливые мгновения Маши Подсекиной
- Неброская красота уникальных находок
- Театральное прошлое Хабаровска
- «Душа ушедшего артиста, она в театре навсегда...»
- Что приносят золотые драконы
- «Как в старый дом, войди в свою печаль...»
- Его называли золотым голосом севера
- Почему это птицы на Север летят...
- Свитки «Шан-Шуй»
- Музей на фоне Амурского пейзажа
- Творческая мастерская художника — весь мир
- «Когда я вернусь...»
- Мечта и сказка в капле света
- Люди и страсти далеких эпох
- Ритмы джаза музыкантов из страны восходящего солнца
- Сплетенье звуков и образов вселенной
- Счастливая звезда «Дальнего Востока»
- Люди Амура (окончание)
- Творения рук и души Сергея Келлера
- «Арт-подвальчик» в Интернете
- ЖУДРО Андрей (Андриян) Вячеславович
Сам же Кола Бельды, а это был он, в это время сосредоточенно шаманил над увесистым свежим сигом. Очищенную рыбину надо отделить от костей и мелко нарубить тяжелым ножом. Получается замечательная тала — нанайское национальное блюдо. Друг Кола, журналист телепередачи «Время» Лёня Кушнаренко, всё же не выдержал — сдобрил свою порцию уксусом, бросил щепоть соли с перцем. «Мировую закуску испортил», — с сожалением качнул копной смоляных волос Кола, потянувшись за ледяной, запотевшей бутылкой... С Николаем Ивановичем Бельды мы с Леонидом познакомились на фестивале народов Севера в Москве. Практически в первую же встречу Кола предложил сделать пластинку с записью хотя бы одной песни всех двадцати четырех ( 26?) малых народов Севера: нанайцев, чукчей, саамов, коряков, хантов... О том, как собирались и отбирались песни, как «проверял» их Кола на гастролях в далеких таежных поселках, тундровых «красных чумах», можно писать отдельно. Русский вариант песен делали Лёня и я. Музыкальную обработку осуществил молодой талантливый московский композитор Александр Лавров. Работа эта была очень интересной и необычной. С одной стороны, хотелось, чтобы русский вариант был как можно ближе к оригиналу, слова которого были необычайно свежими и яркими. С другой — хотелось, чтобы песни были доступны массовому слушателю. Так, например, одна из песен в оригинале называлась «Девушка с лицом цвета коры лиственницы». Красиво, экзотично, очень точно! Но как уложить это определение в песенную строку... Интересно было наблюдать за этой троицей. Спокойный, увалистый, как медведь, Лёня Кушнаренко, совсем молодой — это была его первая пластинка — Саша Лавров. И подвижный, как ртуть, жестикулирующий, стремительный Кола. «Лебедь, рак и щука»- смеялась я. И удивительно — в результате совместной работы этих трех непохожих людей появились песни, полные очарования и нездешней прелести. Сумели ли мы сохранить их экзотическую красоту? Как приняли их слушатели?
Сам Кола, хоть и жил в Москве, большую часть времени проводил на гастролях. А по возвращении рассказывал необыкновенные истории — рассказчик он был отменный. «Ну, до чего же дикие эти французы! На гастролях в Париже после концерта стали щупать мой костюм, украшения, сапоги... А одна мадам всё норовила за волосы схватить — свои, настоящие?» Сценический костюм Кола, в роскошных белых песцах, неповторимого тембра голос, манера исполнения — запоминались с одной встречи, с первого концерта. Одна московская фабрика даже выпустила куклу, копирующую внешность и сценическую одежду певца. Игрушка так и называлась — Кола Бельды. Надо сказать — и манеры, и исполнение — это не был «имидж», как принято теперь говорить. Кола-артист ничем не отличался от Кола-человека. Азартный, темпераментный — он был таким и в жизни. Кстати, еще подростком, чтобы попасть добровольцем на фронт, Кола в анкете изменил год рождения. Так и остались в военном билете и паспорте разные даты. В наши нечастые встречи, где бы они ни были, разговоры всё время перемещались на одну и ту же тему — возвращение на Дальний Восток. Хотя именно в Москве Кола Бельды «проснулся знаменитым» после выступления на стадионе в Лужниках. В Москве он сложился как артист, стал популярным и знаменитым. Дом, семья, друзья — всё это в Москве у него было. И всё же... ...В ту незакатную летнюю ночь в Якутске к нашему столику все время тянулись люди — просто чтобы сказать что-то хорошее, пожать Кола руку, попросить автограф. А потом вдруг откуда-то взялся ворох лесных цветов — душистых, нежных, мокрых от росы. А букет в Якутске — вещь куда более редкая, чем марочный «Двин», например...
Голос его в эти мгновения был похож на птичий клич: гортанный, полный надежды и стремления к свободе... Где-то на середине песни Кола вдруг резко оборвал пение. Стадион еще несколько секунд сидевший, затая дыхание, вдруг взорвался криками и рукоплесканием. Кола быстро покинул сцену, скрылся за кулисами. Леонид, любивший и часто певший эту песню, сидел, не двигаясь, пристально глядя на зеленое поле стадиона. Мы больше никогда не слышали, чтобы Кола повторил эту песню Владимира Высоцкого. Смысл, вложенный Кола в ее исполнение, мне открылся значительно позже. Но тогда, до его внезапного прощания с Москвой, «перелета» в Хабаровск, на свою малую Родину, оставалось еще три года. P. S. Когда пришла телеграмма о кончине Кола Бельды, мой муж Леонид Кушнаренко был тяжело болен. А через какое-то время он ушел из жизни. Следы Саши Лаврова теряются где-то в Европе. От того времени у меня остался только диск с нашими песнями, недавно выпущенный в Японии. Хорошо, что успели записать его. Юлия ГОРЖАЛЦАН, |
|||
|