«Фрески, созданные более 170 лет назад, поражают воображение, — делится впечатлениями Константин Антипов. — Откуда, каким образом в глубинке под деревянными сводами появились эти замечательные живописные произведения академической школы и высокого мастерства? Кто был их творец? Загадка...» Реставратор предполагает, что им мог стать кто-то из соратников известных русских живописцев Федора Антоновича Бруни и Василия Петровича Верещагина (однофамилец и тезка знаменитого баталиста Василия Васильевича Верещагина, выпускник Петербургской Академии художеств, автор многочисленных росписей в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга, Успенского собора Киево-Печерской лавры, храма Христа Спасителя в Москве, церкви Марии Магдалины в Иерусалиме. — Е. Г.), которые приблизительно в это же время работали над росписью Покровского собора в соседней Елабуге. Церковь в Ошторма-Юмья к началу XX столетия приобрела известность, ее приход насчитывал около двух тысяч верующих, но после революционных событий 1917-го от былого величия не осталось и следа. Колокольню разрушили, церковь обезглавили, перестроили и открыли Дом культуры. Правда, фрески не уничтожили, а покрыли штукатуркой. В 2010 году в селе восстановили православную общину и передали ей здание церкви. Принялись делать ремонт, и вдруг из-под старых слоев извести стали проявляться лики святых. По словам Константина Антипова, фрески находились в удручающем состоянии, и нужно было спешить. Во время реставрационных работ «открылись» во всем великолепии сюжеты праздников Благовещения Пресвятой Богородицы и Крещения Господня, изображения святого Федора, святого Уалента из сорока Севастийских мучеников, лики святой Магдалины и святой Фотинии. Художнику удалось также обнаружить и восстановить образ святого благоверного князя Михаила Муромского, который прихожане Казанского храма почитают как чудотворный. Жители Ошторма-Юмьи называют приезд художника-реставратора из Хабаровска промыслом Божиим. Он и вправду сделал за полгода почти невозможное. Работая в далекой удмуртской деревне, Константин Антипов вел дневник. Эти короткие записи позволяют почувствовать благодать тех трудных и светлых дней. Странички из дневника художникаЯ на прошлой неделе был настоятелем. Все подались в монастырь — уехали в паломническую поездку в Троице-Сергиеву лавру, оставив церковь на мое попечение. В эти дни по-осеннему неуютно, повеяло холодом. Солнце скрылось, хулиганистый ветер по дорогам мел пыль и гонялся за квохчущими курами, теребя их перья. В храме тихий сумрак, лишь одиноко теплился огонек свечи у аналоя. Работал почти на ощупь...
Местные жители приветливы, приносят молоко. Молока столько, что девать некуда. Они им скотину поят. И меня. ))) А я угощаю всех окрестных кошек. Об этих щедротах прослышали ежики и теперь часто приходят из лесу полакомиться парным молочком. ))) Мне велосипед презентовали в Ошторме, его местный умелец из трех колымаг соорудил. Скрипучий, расхлябанный, с плохими тормозами... Про тормоза я позже узнал. ))) Поехал с работы домой, в соседнюю деревню, через поля, и так меня понесло с холма на холм! Красотища, воля, ветер в ушах, рожь цветет, и в ней синими огоньками васильки светятся... В рюкзаке за спиной банка с молоком бултыхается. Увлекся, вернулся измотанный, затемно. Кошки заждались, смотрели с укором в глазах: «Где тебя носило?»
Сегодня в светлом, просторном и обновленном храме была праздничная служба в честь Казанской иконы Божией Матери. Через широкие окна виднелись далекие холмы. Вдоль улицы стояли, словно склонившись в тихой молитвенной печали, березы в накинутых на золотые косы белых шалях. Кружась, сыпал снег. И по белой дороге к еще не замерзшему пруду спешили, хлопотливо гогоча, красноногие гуси. Отец Леонид вынес икону Богородицы и протянул мне: «Сейчас будет крестный ход, ты понесешь ее...» Елена ГЛЕБОВА |
|||
|