- Главные символы
- Аборигены Дальнего Востока: Главные символы
- «Палоа-молоток» — предупреждение для будущих поколений
- Открытия и находки в глубинах ульчского языка
- Нижнеамурский ветер века
- Рождение песни «Дяри экэсэл»
- К 90-летию со дня рождения писателя
- Архив
- Вспомним имя
- Ковер-самолет Чикуэ Киле
- Путь Олонхо
- В поисках тропы предков
- Церемония с космическим лосем, или Что спасет амурское чудо
- Персона
- Книги
- Грани большого таланта
- По календарю Вечного Времени
- Два художника – одна Россия
- У него всегда были дела
- История и литературные сказания
- Сокровища профессора Красноштанова
- Встречи в мемориальном кабинете Брюсова
- Марина Цветаева. Касание крылами
- Мир детства
- Арт-ДВ
- С детской ладошкой в сердце
- Содружество культур
В документах редколлегии журнала «На рубеже» за 13 ноября 1933 года обнаружил протокол заседания о назначении первым в истории журнала (ныне «Дальний Восток») ответственным секретарем Елпидифора Иннокентьевича Титова, заведующего литературным и международным отделами «Тихоокеанской звезды». На заседании Дальневосточного правления Союза советских писателей 10 июля 1934 года рассматривалось заявление о приеме в члены творческого союза Е. И. Титова, П. Г. Кулыгина и С. М. Бытового. Сохранился такой документ: «Рекомендовать тт. Титова, Кулыгина и Бытового в члены Союза советских писателей. Анкеты и заявления направить в Центральную комиссию по приему в члены Союза СП». В анкетах, заполненных авторами, были названы их опубликованные произведения. Наиболее солиден список работ у Е. Титова. Печататься он начал в 1917 году. Ко дню своего вступления в члены Союза писателей Е. Титов закончил работу над поэмой о партизанском движении, исторической пьесой о Дальнем Востоке. Близка была к завершению работа над сборником литературно-критических работ. Поиски мои продолжались. Года полтора назад в Хабаровском государственном архиве мне выдали персональную переписку расстрелянного в 1938 году председателя Далькрайисполкома, члена ревизионной комиссии ВКП(б), избранной на XVII съезде партии, Григория Максимовича Крутова. Из рассекреченных документов я почерпнул много интересного. Но, пожалуй, больше всего порадовало письмо писателей-дальневосточников Е. Титова и П. Кулыгина. Вот это письмо, которое привожу сокращенно: «Уважаемый Григорий Максимович! Сейчас советская литература, — писали Е. Титов и П. Кулыгин, — готовится к замечательному торжеству — к 20-летию Советской власти. У нас в ДВК предстоит и другая великая дата — дата освобождения края от колчаковщины и интервентов... В итоге восьмимесячного труда написана первая пьеса под названием „Сергей Лазо“. Эта вполне самостоятельная часть трилогии отражает наиболее драматический этап борьбы 1919 — 1920 годов... Сейчас выяснилась необходимость кратковременной поездки в Москву, где нашим консультантом- историком Шурыгиным в одном из архивов найдены подлинники дневников Лазо, копии с которых должны быть, как нам кажется, у нас в крае. Кроме того, нам необходимо, прежде чем начнется работа над постановкой пьесы, встретиться со многими соратниками Лазо, живущими в Москве. Сейчас нам крайне нужна поддержка, чтобы работа была успешно закончена... Литераторы-дальневосточники П. Кулыгин, Е. Титов. Хабаровск, 10 января 1936 г.» Не известно, знал ли В. Батманов, бывший работник «Тихоокеанской звезды», о письме П. Кулыгина и Е. Титова председателю Далькрайисполкома, когда «сигнализировал» об одном из них в городской комитет партии. Но выписка из материалов секретно-политического отдела управления государственной безопасности УНКВД № 98 от 29 января 1936 года появилась через четыре дня после письма В. Батманова, конечно, не случайно. «Секретарю Хабаровского горкома ВКП(б) тов. Егорову, — говорилось в письме. — В связи с проверкой кандидатского состава ВКП(б) считаю необходимым сообщить следующие известные мне факты, требующие проверки, о кандидате ВКП(б) работнике „ТОЗ“ Е. Титове. Е. Титов до последнего времени поддерживает письменную связь с прибывшим из Харбина бывшим работником КВЖД (фамилии его не помню, кажется, Жигулин, за точность не ручаюсь). Этот бывший работник КВЖД находится в ЦЧО, в Курске, работает в редакции газеты. Е. Титов летом этого года получал от него письма с жалобами на тяжелую жизнь, на плохую оплату труда. Титов называл этого человека „способным поэтом“, старым его знакомым по Харбину. Титов советовался с беспартийным работником „ТОЗ“ Кулыгиным о том, как помочь этому „способному поэту“. Было решено пригласить „поэта“ в ДВК для работы в редакции „ТОЗ“... Считаю нужным довести об этом до сведения горкома ВКП(б). В свое время я ставил об этом в известность бывшего секретаря парткома „ТОЗ“ тов. Полянского, но он прошел мимо этого вопроса. В. Батманов. 25 января 1936г.» Вот еще один документ: «Титов Е. И., 1896 года рождения, сын попа, кандидат в члены ВКП(б). В данное время работает в качестве заведующего иностранным отделом редакции газеты „Тихоокеанская звезда“. Так утверждалось в справке секретно-политического отдела УБ УНКВД. — С 1926 по 1932 год Титов находился в Харбине у тестя, бывшего присяжного поверенного белоэмигранта Туманова. С ним поддерживает связь и сейчас. Причем все письма получает на имя своей десятилетней дочери. В чистку 1933 года Титов как политически неустойчивый и за связь с чуждым элементом (родственники белоэмигранты) был исключен из рядов ВКП(б), но впоследствии восстановлен. Жена Титова, врач диспансера, по убеждениям монархистка...» Собранного компромата организаторам травли Е. Титова показалось недостаточно, и они прибегли к помощи коллеги — писателя Семена Бытового. В его книге «От снега до снега» (Ленинградское отделение издательства «Советский писатель») он писал: «... Да и мы, молодые дальневосточные писатели, постоянно были под его пристальным наблюдением и многим обязаны Елпидифору Иннокентьевичу». Там же: «Титов был в те годы (30-е) в центре нашей литературной жизни. Все теоретические доклады и разбор наиболее крупных, значительных произведений, как правило, поручали ему, и Елпидифор Иннокентьевич выступал всегда интересно, независимо, со своим мнением» (стр.42). Скорее, так оно и было. Но в личном деле Е. И. Титова, с которым меня ознакомили в партийной комиссии Хабаровского краевого комитета КПСС, есть и вот это, не побоюсь этого слова, кляузное письмо, сыгравшее наряду с другими документами-доносами роковую роль в судьбе Е. Титова: «В партийную группу редакции газеты «Тихоокеанский комсомолец». Копия: Дальневосточному правлению Союза советских писателей... Я привожу копию из материалов о Титове относительно его исключения из партии и некоторые другие факты, компрометирующие Титова как члена Союза советских писателей: 1. Сотрудничество Титова во время колчаковщины в Иркутске в белогвардейской газете «Наше дело» и других контрреволюционных печатных органах. 2. Сотрудничество в Иркутском университете во время той же колчаковщины. 3. Титов эмигрировал вместе с антисоветскими элементами в Харбин после разгрома японо-белогвардейской интервенции на Дальнем Востоке. 4. В Харбине работал в белогвардейской прессе. 5. Во время открытия границы приехал в СССР и часто затем ездил в Харбин. 6. Проживая в СССР, имел связи с родственником, братом жены Тумановым — белогвардейцем и белоэмигрантом. Эти связи не порвал и по сей день. 7. Связь и с другими чуждыми и неустойчивыми элементами. 8. Редактирование троцкистского романа «Гордость». К характеристике Титова следует еще добавить его личную связь в Харбине с эмигрантом профессором Устряловым и дружественную переписку с ним. Будучи в Москве, Титов просил руководство театра ЦДК послать свою пьесу «Сергей Лазо» врагу народа Гамарнику под тем видом, что якобы Гамарник «бывший дальневосточник» и знает хорошо тему. Свой доклад «Пушкин и Дальний Восток» Титов согласовывал с врагом народа Мирным, и последний внес свои поправки к докладу. ... Рассказы японского шпиона В. Кима правились и приготовлялись к печати в журнал «На рубеже» Титовым. После исключения И. Шабанова из партии на квартире Титова устраивались пьянки, в которых участвовал Шабанов и на которых вырабатывались «реваншистские» меры против Батманова. Обо всем этом Титов не сказал ни слова, хотя я как докладчик говорил, что о причинах, повлекших исключение его из партии, нужно Титову рассказать. Вот и все мои объяснения и материалы о нем, которые могут служить для характеристики этого человека. С. Бытовой». Большой удачей в поисках сведений о моем герое стало письмо дочери Е. И. Титова — М. Е. Титовой — Шаламовой в Хабаровский крайком КПСС, пришедшее из Амурска. Мария Елпидифоровна писала: «Прошу рассмотреть вопрос, связанный с партийной реабилитацией моего отца Титова Е. И., 1896 года рождения, бывшего литературного сотрудника журнала „На рубеже“ („Дальний Восток“). Отец, кандидат в члены ВКП(б), был исключен из кандидатов в члены партии в 1935 году. В это время он работал в газете „Тихоокеанская звезда“. Знаю, что отец обращался в ЦК ВКП(б) с просьбой пересмотреть его дело и восстановить в рядах кандидатов в члены партии. Но 4 августа (по документам 5 августа) 1937 года Е. И. Титова арестовали органы НКВД прямо на работе, в редакции журнала „На рубеже“, где он тогда уже работал. В сентябре этого же года (25.09.37г.) арестовали мою мать, врача краевого кожно-венерологического диспансера Туманову-Титову Марию Александровну. Их обоих постановлением НКВД и прокурора СССР приговорили к 10 годам лишения свободы, Елпидифора Иннокентьевича без права переписки. Маму в 1943 году освободили и отправили на жительство в г. Красноуфимск Свердловской области, где 20 лет проработала врачом-венерологом. В октябре 1957 года отца и мать реабилитировали, отца — посмертно. Копию справки о реабилитации Титова я прилагаю к настоящему заявлению... Казалось бы, что уж теперь ворошить старое, ходатайствовать о партийной реабилитации отца? Но он был убежденным коммунистом, он не мог смириться с исключением из партии, и для него было важно восстановление. Я была тогда девочкой тринадцати лет и помню, как тяжело переживал отец исключение. У меня есть дети и внуки, и я считаю своим дочерним долгом перед памятью отца, деда моих детей и прадеда внуков просить комиссию партийного контроля рассмотреть вопрос о партийной реабилитации моего отца — Титова Елпидифора Иннокентьевича. 10 августа 1988 г.» ПЕРЕПИСКА И ВСТРЕЧА с дочерью Е. И. Титова помогли полнее представить личность писателя, проследить его жизненный и творческий путь. Е. И. Титов родился в 1896 году в селе Тунгуе Бурятской АССР в семье священника-миссионера. В 1923 году он окончил Иркутский университет — историко-филологическое отделение. Во время учебы заинтересовался этнографией. Особенно его увлек тунгусский язык, фольклор тунгусов. Елпидифор Иннокентьевич — автор первого тунгусско-русского словаря, вышедшего в 1926 году в Иркутске. В молодости помимо этнографии увлекся поэзией и сам писал стихи. В 1923 году в Иркутске вышел его сборник стихотворений. После многочисленных длительных поездок в самые отдаленные и труднодоступные районы Восточной Сибири и Забайкалья в газетах и журналах Е. Титов опубликовал десятки документальных очерков. Написанные в двадцатые годы, они не потеряли своей актуальности и поныне. ...Вернемся к январю 1936 года, когда в городской комитет партии поступили документы, обличающие Е. И. Титова в несовершенных им преступлениях. Елпидифор Иннокентьевич пишет обстоятельное письмо, в котором пытается доказать абсурдность выдвинутых против него обвинений. «... При проверке моих партийных документов, — пишет Е. И. Титов, — секретарь горкома тов. Егоров предложил мне представить письменное изложение следующих неясных моментов моей биографии и литературной работы. 1. Какова была моя роль при напечатании романа Амурского „Гордость“ в журнале „На рубеже“? 2. Характер моей ошибки в статье о Льве Толстом, напечатанной в „Тихоокеанской звезде“ за 1935 год от 28 ноября. 3. Что я делал в период колчаковщины после падения первых Советов в Забайкалье? 4. Характер моего окружения в настоящее время, мои знакомства и связи. К тому, что я сообщил по всем этим вопросам тов. Егорову во время проверки 17 февраля 1936 года, и то, что записано в протоколе проверки, остается добавить немного... ... Решительно отвергаю какие бы то ни было попытки навязать мне обвинение в так называемой связи с „чуждым элементом“, в частности, не считаю чуждым элементом мою жену Марию Александровну Туманову. Она никогда, нигде в антисоветской деятельности не обвинялась и не может быть обвинена...» Обращение Титова в Хабаровский городской комитет партии результатов не дало. Но это не сломило его. Он пишет в Далькрайком ВКП(б): «...Я прошу крайком партии пересмотреть решение Хабаровского горкома и восстановить меня в рядах партии как кандидата (с 1931 года)...» Не получив положительного ответа от Далькрайкома ВКП(б), Титов обратился с подробным заявлением в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б) (2 апреля 1936 года). Е. И. Титова арестовали днем. Увели из редакции журнала «Дальний Восток». Чуть позже в обвинительном заключении, которое было ему предъявлено накануне объявления смертного приговора по постановлению Особого совещания при НКВД СССР, говорилось: «...Проживая в период гражданской войны на территории, занятой Колчаком (г. Иркутск), активно сотрудничал в иркутской меньшивистской газете „Наше дело“. В 1925 — 1928 годах был тесно связан и работал совместно с известным организатором и вдохновителем контрреволюционных групп на Дальнем Востоке В. Арсеньевым. Вместе с ним Титов написал и издал брошюру „Быт и характер народностей Дальнего Востока“, в которой были изложены взгляды на народности, населяющие Дальний Восток, с позиций контрреволюционного державного шовинизма. Женат на Тумановой М. А., дочери бывшего присяжного белоэмигранта Туманова и под ее влиянием выехал в г. Харбин, где жил у родителей жены, поддерживает с ними до сих пор связь и ничего предосудительного не видит...» Все это послужило причиной смерти нашего талантливого земляка, погибшего в расцвете сил. Дальневосточный журналист, автор нескольких книг. Выбрав главной темой своего творчества «белые пятна» истории, страшные времена сталинских репрессий, Александр Степанович взвалил на плечи серьезную ношу. Он работал с разными организациями и ведомствами, со всей страны получал письма от репрессированных и их близких. Люди доверяли ему не только уникальные исторические документы, но и свои судьбы. Хотя было и другое: анонимные письма и телефонные звонки с угрозами и шантажом. Их авторы явно имели прямое отношение к репрессиям... Александр Степанович с улыбкой говорил об этом, но удары попадали точно в цель — в больное сердце. Оно не выдержало. Александр Сутурин умер, работая над корректурой свой последней книги «Дело краевого масштаба» о жертвах и палачах ГУЛАГа. |
|||
|