Сказка о соли*

— Ну что, пиктэрэн, понравилась тебе игра в мяч на лошадях?

— Понравилась. Даня, я так есть хочу!

— А, вот то-то, набегался вдоль поля и аппетит нагулял. Заходи, комаров не впускай. Сейчас накормлю тебя. Я тут приготовила — пальцы вместе с едой проглотишь!

— Сейчас, я Андара угощу. Я от мапы кость принес.

— Не давай ему ничего, я его кормила! — крикнула Гобо вслед мальчишке. — Вот забота мне на старую голову, — и улыбнулась.

Мангули вернулся быстро под радостный лай вслед.

— Даня, это небольшая косточка. Я же только угостить.

— Хочешь, чтобы собака тебя уважала и слушалась, не балуй ее. Понял?

— Это как с рабами?

— А ты откуда про рабов знаешь?

— Мне Энлэй говорил. Но я не хочу, чтобы Андар был моим рабом. Он мой друг!

— Ну смотри, тебе виднее, а то остынет. Вкусно?

— Угу. Даня, мапа сказал, чтобы я к нему приходил через день учиться.

— Чему собрался учить тебя старый Гогсига?

— Сказал — всему.

— Ну что ж, учиться всегда полезно. Чем больше всего умеешь, тем легче в жизни.

— Даня, а ты видела, как играют мячом на лошадях?

— Видела. И не раз. Раньше часто играли. Все смотреть ходили, многие на лошадях приезжали. Мой муж играл, а я смотрела. Все, кто смотрел, кричали, бегали, скакали туда-сюда. Меня раз сбили лошадью, чуть не затоптали. Да, хорошее было время...

— Даня, я хочу играть в мяч на лошади.

— Хорошее это дело, Мангули. Только где же нам лошадь взять? Да и лошадь нужна не какая-нибудь. Умная, сообразительная должна быть лошадь. С ней заниматься надо, учить несколько лет. Лошадь должна понимать игру — вот какая должна быть лошадь для такого дела. Она под всадником сама играет, он только клюкой по мячу попадать должен.

— Даня, откуда ты так все знаешь?

— Так я же тебе говорю, муж играл. Он только об этом и говорил. А я запомнила. Лошадь должна быть резвая, поворотливая, должна уметь быстро разгоняться, резко останавливаться, поворачивать, понимать, как обыграть других лошадей и оказаться рядом с мячом, да еще так, чтобы всаднику удобно было ударить. Вот какая должна быть лошадь. Ну и всадник должен быть не дурак, соответствовать умной лошади.

— Ты так говоришь, будто играют лошади, а люди им помогают.

— А вот ты присмотрись в другой раз — так оно и есть. Человек не может поводьями объяснить лошади как ей на скаку наклониться, убрать ногу, повернуть голову, чтобы ему удобно было ударить. Поводом можно только повернуть, остановить. Хорошей лошади ничего и объяснять не надо, только общий замысел всадника, дальше она сама играет, только по мячу бей точно.

— Ух ты! Я хочу! Даня, ты так рассказываешь, будто сама играла.

— Женщины не играют. Но была бы мужчиной, точно играла бы. Муж однажды давал мне клюку — на нашей поляне попробовать.

— Ну и как?

— А... никак. Подъехала на его жеребце, размахнулась, да как дала по ноге коню... Хорошо, силы во мне немного. Жалко было коника. Муж ругал. Больше не пробовала. Я же тебе говорю, этому несколько лет учиться надо.

— Я буду. Я попрошу мапу Гогсигу, он научит. Я когда смотрел, мне казалось, будто они воюют на лошадях.

— А это почти так и есть. Кто на лошади с мячом хорошо управляется, тот и на войне лучший воин.

— Даня, кто такую хорошую игру придумал?

— Не знаю. Одни говорят, в нее по всему миру играют, у кого лошади в почете.

— А что, есть такие, которые лошадей не любят?

— Есть такие народы, которые лошадей и не держат. Разные есть на Земле. Слышала, что будто наши предки эту игру придумали. Не знаю. Но зато точно известно, что наши предки были лучшими всадниками!

— Правда? Вот здорово! Наши всех побеждали!

— Ну, побеждали, конечно, не всегда. Но не по своей вине.

— Даня, расскажи!

— Это грустная история. Было, еще когда Бохая не было. Тогда танский император послал войско на государство Когурё. Когурё слабое было, видят, не справятся, позвали на помощь наших мохэских воинов. Собрались наши самые сильные и поехали воевать. Славно воевали, били танские войска во всех сражениях. Но что ты думаешь, подкупили танские лазутчики когурёских полководцев, и предали они свою армию и наших всадников. Все в плен к танцам попали. Танский император видел, что из-за наших всадников не могли они победить Когурё. Приказал он всех пленных когурёских воинов отпустить. А наших мохэских все три тысячи славных всадников приказал закопать живыми в землю. Вот так он боялся наших предков!

— Я хочу убить этого императора!

— А его и убили. Говорят, собственный военный министр убил. Предал и убил.

— Так ему и надо! Даня, а почему наши этому Когурё помогали, а Когурё нам не помогло, когда кидани напали?

— А к тому времени не было уже Когурё. У них там такое началось...

— Как в империи Тан?

— Наверно так же. Тоже все поломалось в Когурё-государстве. Назвали его потом Позднее Когурё, потом переназвали в Маджин, теперь Тхэбон называется, а порядка, говорят, все нет. Так что им самим помощь требуется. Ты же говорил, есть хочешь, а сидишь, задумался. Ешь давай, остыло уже. Давай-ка я с тобой тоже перекушу, захотелось, глядя на тебя. Вот лук, побольше его наворачивай. Кто много лука ест, тот не болеет никогда.

— Лук без соли горький. Даня, дай соли.

— Да мало у нас соли, пиктэрэн. Сам знаешь, какие времена, неизвестно теперь, приедут ли купцы. Да и за что ее выменивать, эту соль? Небогаты мы с тобой. Ну на вот, немного в плошке осталось, но не налегай, а то похлебку посолить нечем будет.

— Да ну, даня, за что тут платить — соленые крупинки, это же не мясо, его не растить.

— А ты думаешь, как ее добывают эту соль?

— Не знаю, наверно выкапывают где-нибудь.

— Вот я тебе сейчас расскажу, как соль из воды добывают.

— Так не бывает, даня, как это — соль из воды?

— А вот, слушай. Сбежал у нас раб. Молодой, крепкий, из шивэйцев1. Незадолго перед тем купили, задорого. Работал с улыбкой всегда, весело, говорил, что нравится ему у нас. А однажды лошадь украл и сбежал. Муж, как положено, съездил в крепость, заявил о побеге, приметы сказал. Поймали через неделю, без лошади уже. Привезли худого, грязного, побитого. И улыбается.

Муж говорит: «Можно, конечно, с него шкуру палками спустить, в цепь заковать, да что толку? Я таких знаю — все равно снова сбежит, только еще и нас поубивать может или дом подожжет. Будешь с таким рабом жить и бояться». Не стал он раба того наказывать, решил продать. Но тут кому продашь — все уже знают, что беглый. Повез на соляные промыслы. И меня взял. Мы тогда молоды были, все вместе хотели делать, ездили часто куда-нибудь — то к морю, то в соседние села, в крепость нашу, однажды даже в окружную столицу — в город Янь2 на большой лодке ездили.

И вот мы на лодке поплыли. Двое гребцов у нас, раб этот связанный, к лодке прикованный на всякий случай, и мы с мужем. По нашей Быстрой легко до устья доплыли, там целый день по морю плыли, ночевали, потом еще плыли. Но волны небольшие были, говорили, повезло нам на такой маленькой лодке. И так к солеварам доплыли. Там берег низкий-низкий, плоский, деревьев нет, горы далеко. И озера, рабами нарытые, в которых соль выпаривают.

Начальник промыслов сам пришел, посмотрел, говорит: «Крепкий раб, до конца сезона выдержит, а может, и зиму перезимует. Беру». Муж-то мой честный, все ему рассказал, что раб беглый. Начальник смеется, говорит: «Понятно, что беглый. Кто же крепкого да покладистого раба в расход задешево отдаст». Сговорились они о цене. Отец говорит: «Возьмем солью. Она тут самая дешевая, много получится. Дома часть продадим, и себе оставим. Надолго хватит. Раба окупим, еще и в прибыли окажемся». Тому начальнику было еще и лучше — деньги не отдавать, а соли там у него несчитано сколько. Но пришлось нам ждать, пока партию промоют, а то она, если немытая, горькая. Вот мы и ждали три дня. Смотрели, как соль из воды получается.

Вот там я впервые киданей увидала — лютые, с плетками, на конях носятся — звери! Они рабов охраняют. Говорят, ни один не сбежал.

— И правильно, нечего от хозяев бегать! Так им и надо, тем рабам!

— Ишь ты, умник какой! А вот придут сейчас победители кидани, да утащат тебя и продадут, словно собаку или поросенка, как это тебе? На цепь посадят и заставят жернова крутить в мельнице.

— А я не стану!

— Да куда ж ты денешься — дня два-три на одной воде посидишь, и за работу примешься, еще и стараться станешь, чтобы вечером кашу получить.

— А я сбегу!

— Вот то-то — сбежишь! И тот наш сбежал. А его на соль. А на соляной добыче год редко кто проживает. Так-то. Хочешь другого судить — влезь в его шкуру.

— Ты про соль обещала рассказать, как ее из воды делают, а сама опять о другом, как всегда...

— Ладно, про соль. Нам с мужем делать нечего было, мы с утра поедим и идем бродить. Где стоим наблюдаем, как люди трудятся, где поговорим с начальником, или с надсмотрщиком. Так все и посмотрели.

У них там два способа добычи. Один долгий. Сначала делают вровень с морем, но через дамбу, большое озеро, вот как наш огород, да таких вдоль берега несколько. Глубина у них по колено, а дно ровное, плоское. Прокапывают от моря канавку, запускают воду и закрывают. Пока погода жаркая, вода высыхает, уменьшается.

Пока это творится, рядом роют другой водоем, такой же большой с очень ровным дном чуть ниже первого. Там мастер строгий, следит за тем, чтобы дно было плоское, как вода в озере. Приспособление есть у него за этим следить и помощники. Потом рабы на дно глину насыпают ровным слоем и трамбуют плотно, чтобы вода не утекала.

Пока это делают, в первом озере вода немного высохла, меньше ее стало. Там из воды на дно соль выпадать начинает. Это дурная соль. Кто ее ест, у того кишки забиваются. Мастер знает, когда она на дно вся упадет, тогда рассол перепускают по канавке во второе озеро. Там тоже выпаривают. Долго это, говорят, потому что нужно жаркое солнце и горячий ветер.

И вот, когда совсем почти вся вода выпарится, со дна соль сгребают такими широкими деревянными скребками в большие длинные кучи. Только эта соль очень горькая. Я пробовала для интереса — фу, еле отплевалась. Вот после этого ту горькую соль промывают чистой морской водой. Рабы воду носят, носят целыми днями и ночами, и поливают. И она становится хорошей, соленой солью, как и положено.

— Даня, они так долго в воде бывают, эти рабы?

— Что, на себя примерил? Молодец. Долго, почти все время в соленой воде. Раны не заживают, соль их разъедает. Та кожа, что на солнце — лопается, та что в воде все время — разбухает. Выходят из соленого озера — страшно на ноги им смотреть — лохмотья. А даже ополоснуть негде — до пресной речки далеко, потому что пресная вода промыслу соляному вредна. Привозят бочку на волах — попить. А мыться дают только после работы. Гибельный труд!

— И как же они?

— Терпят. А что им остается? Кто убегает, ловят, бьют, чтобы кожа полопалась и в соленую воду бросают — чтобы другие урок усвоили. Лучше уж терпеть, наверное. Всегда есть у человека надежда. Не все выживают, но без надежды точно не выжить...

Но я же не все про соль рассказала. Случается, весь их труд в один день пропадает. Знаешь ведь как в конце лета бывает, жара стоит-стоит, а в полдня небо затянет, да как польет — и к ночи все реки из берегов, а наутро и дома поплыли, и коровы, и сено за ними с покосов. Два дня — и нет урожая, нет скотины, нет села. А соляному промыслу озерному даже недолгий дождь все портит — пресной воды в соленую нальет, и снова жди, пока высохнет, а солнце в конце лета уже не то. Так что в наших краях такой способ не каждый год соляной урожай дает.

Поэтому есть еще у них в запасе быстрый способ, называется «жарить соль».

— Даня, что ты говоришь, как это — соль жарить?

— Так они называют, да так почти и выходит. Слушай. Рабы мотыжат землю вдоль берега морского, чтобы рыхлые такие гряды получились. Между грядами канавы делают. Потом носят воду из моря день и ночь и поливают эти грядки, чтобы земля просолилась. Вода просачивается, стекает в канавы. Оттуда ее снова на грядки — и так много дней и ночей подряд. Пока мастер не скажет: «Хватит». Тогда рабы берут лопаты и снимают тонкий слой на цунь3 или меньше, и эту землю кладут в большие чаны или в ямы, обмазанные глиной, и промывают морской водой. Это получается очень крепкий рассол, говорят, если туда яйцо бросают, оно не тонет. Потом этот рассол выливают в огромные плоские сковороды чугунные и еще в во-от такие огромные плоские миски глиняные. В мисках испаряется под солнцем, а сковороды нагревают огнем и соль оттуда получают быстро, хоть и не так много, как из солевых озер. И дороже «жареная» соль, потому что дрова и другие расходы.

Так-то вот соль получается, в которую мы с тобой лук макаем для вкусности!

У нас с мужем долго та соль была, на несколько лет хватило. Правильно, что солью за раба взяли. Муж-то умный у меня... был.


* Фрагмент книги В. Квашина «Сказки о Бохайском царстве». 2020.

  1. Шивэй – монгольские и тунгусские племена кочевников на северо-западных границах Бохая.
  2. Здесь: столица округа Яньчжоу (переводится как Соляной округ), входивщего в область Восточной столицы (Лунъюаньфу). Находилась в Краскинском городище, на юге современного Хасанского района Приморского края.
  3. Древняя китайская единица измерения – длина второй фаланги среднего пальца руки, примерно 3,5 см.