- Художники Дальнего Востока
- Арт-календарь
- Персона
- Вспомним имя
- Художники города юности
- Территория творчества
- Взгляд
- Визит
- Обретенный рай
- Эстетика оптимизма
- Век нынешний и век минувший
- Тот самый миг...
- Молитва в красках
- Славянские сказы, сплетенные из трав
- Лики таёжных легенд
- Этнос
- Художники Находки
- Художники Камчатки
- Дата
- Содружество культур
- Галерея лиц, имен и судеб
- Маленький город
- Марк Аврелий и другие
- Встречи с Фаустом, или Превратности странствий
- Гонец на краю вечности
- Родословная как зеркало эпохи
- Музыка
- Поклонись забытым предкам
«За день и ночь прочитал совершенно неожиданную и свежую пьесу Юрия Юрченко „Фауст и Елена“ — трагедия в трех действиях, в стихах! Да при этом в хороших стихах, безусловно, настоящим поэтом написано... Этот Юрченко чертовски ядовит, остроумен, несомненно литературно широко образован — словом, талантлив, собака, умен и интересен. Вот такой подарок вдруг!» «...Поэма для театра, в которой переплетается трагедия с буффонадой, взлетает вдруг на такую высоту, что это делает ее прекраснейшим гимном любви мужчины и женщины, равного которому мы не слышали уже давно...» «...География жизни Юрченко предполагает судьбу загадочную и неординарную. География эта широка и беспредельна. Теперь он покоряет Европу. Однако никак не может остановиться: лихорадочно меняет страны, города... Привычка или судьба? Судьба гонимых, проклятых поэтов. Он бы и дальше пошел, вышел бы в космос, путешествуя во времени и пространстве, как и его герой Фауст. Однако... Считается, что настоящая слава всегда была уделом художников проклятых. Но это, как говорится, время покажет». Он вновь появился в Хабаровске минувшей осенью. Свалился как снег на голову, прямо из Парижа в Арт-подвальчик, когда там отмечали пятилетие журнала «Словесница искусств», и сразу включился в действие: знакомился, здоровался, что-то рассказывал, перескакивая с темы на тему и вглядываясь в лица мелькавших перед ним людей. При этом без конца доставал из объемистого баула книжки своих стихов, фотографии, газетные вырезки, острил, рифмовал. В общем, он был такой же, как и 10, и 15 лет назад, только с седыми длинными, на парижский манер, волосами — Юрий Юрченко собственной персоной. География его биографии причудлива и разнообразна. Достаточно сказать, что родился он в одесской тюрьме, вырос на Колыме, учился в Москве, Тбилиси, жил в Мюнхене, приехал из Парижа, чтобы понять: Юрий странник по жизни. И по жизни он поэт, вечно в разъездах и движении. Даже когда он беседует за чинным столом, создается впечатление, что предметы, люди, сама земля — все вращается вокруг него. В Хабаровске Юрченко довольно продолжительное время служил актером — сначала в ТЮЗе, потом в драме (об этом его стихи «Баллада о красно-черном тереме», «Полубог режиссер джинсоногий», «Пьет травести ликер», «Чайка Джонатан» и др.). В спектакле, поставленном Станиславом Таюшевым по пьесе Чехова «Чайка», сыграл молодого литератора Треплева, такого же непризнанного, каким был тогда сам, потому что в театре, где он служил, вершили искусство уверенные в себе сытые мэтры, которые непреложно знали, что может быть, а чего нет, потому что этого не может быть никогда. Какое им было дело до этого несерьезного Юрченко, неизвестно зачем мотающегося из Хабаровска в Москву, Грузию, еще куда-то, сочиняющего сомнительные стишки, вечно без денег, без званий, у которого и диплома-то об актерском образовании не было, не то что таланта, и вообще еще неизвестно, что будет с парнем, если уйдет из театра главный, который умеет подбирать «дарования» чуть ли не с улицы. Все наперед знали мэтры и скептики, но даже в самых лучших своих прогнозах не могли предположить, что пройдет не так уж много времени и пьесы «этого» Юрченко будут идти на сценах российских и парижских театров, да только для них там не найдется роли даже в массовке. К счастью, в отличие от своего героя Константина Треплева Юрий не покончил со своей молодой жизнью и не впал в отчаяние. Закончил театральный, потом литературный институт. Диплом дал ему право продвигаться, но вряд ли добавил знаний к тем «университетам», которые Юрий получил, работая то грузчиком, то актером, то соавтором и сочинителем пьес для театра, самостоятельно изучая мировую литературу, мифологию, языки. Несколько лет тому назад в журнале «Драматург» появилась его пьеса в стихах «Фауст и Елена». Мне, работавшей тогда на одной из местных радиостанций, предложили использовать сцены из пьесы в авторской программе «Театр вдвоем». Знакомое имя автора (в предисловии было сказано, что Юрий Юрченко живет в Мюнхене) удивляло и радовало. А пьеса, стоило пробежать глазами несколько первых страниц, восхитила. Все в ней было необычно — язык, сюжет, глубокое знание предмета, сокрушительная ирония. Однако, несмотря на иронию, несмотря на трагизм ситуации, «Фауст и Елена» очень светлая пьеса. В ней все — фантазия, полет, фантасмогория. Стихи хотелось читать снова и снова, как будто это не Елена, а ты сама летишь, и не в эфире местной радиостанции, а в черном звездном небе вместе с Фаустом: Что же ты не довольна, не рада — ...Загораются звезды — Плеяды... ...В этот миг — он с тобой еще, рядом — И вот нежданная и негаданная встреча минувшей осенью с автором «Фауста» поэтом Юрием Юрченко в Арт-подвальчике. И затем прощание на разноцветных плитах тротуара. Моросил дождь, листья падали к нашим ногам, как звезды, а в ладони мне ложились книжки его стихов с надписью «От бывшего соратника», страницы трепетали на ветру как живые. Прощаясь, мы вспоминали прошедшие годы, спектакли, любимых друзей и своих любимых, уже не наших любимых... Всех раскидало по свету, а для кого-то свет померк навсегда. «Ты помнишь?» — «О, да, еще бы!» — " А ты знаешь?« — «Слышал. Сожалею...» Вспомнили и скептиков. Где они теперь, никто не знает. А стихи вот они, останутся жить на страницах «Словесницы искусств», на сцене, в книгах. И, как аромат парижского парфюма, будут воскрешать чувства и память. Светлана ФУРСОВА Юрий ЮрченкоИз книги «Седьмая звезда»— А помните — двое на старом причале?... — А помните — чайки над нами кричали? — А помните в горы побег безрассудный?.. — А помните — в море маячило судно?.. — А помните — остров, дождями набухший?.. — Но — вспомните — музыку в Розовой бухте... Из книги «Дракон» (история любви)Дракон ***«Любимая — жуть! Когда любит поэт»... Дыханье сбивается, губы немеют — Когда ты в отъезде, но здесь — твои Из стихов Иоганна-Георга Фауста...Ах, ругать ли мне голос внутренний, ...Ах, святые отцы забытые, ...Не увидеть мне больше утренний ***1 И — шорох ли по кронам, И сад унять не может Любимая, шел дождь... 2 ...Но успокаивал вид рощи заозерной, |
|||
|
|