Вечные скалы — хранители времени и удачи

Ороч А.К. Пунадинка угощает скалу МапачаКульт скал занимает важное место в мировоззрении и обрядах коренных народов амуро-сахалинского региона. Для получения промысловой удачи и защиты от неблагоприятных погодных и дорожных условий в таежной и морской охоте и рыбной ловле, для благополучной жизни в загробном мире, для умиротворения сверхъестественных существ, предков и хозяев они угощали и угощают сегодня скалы, утесы, перевалы и сопки.

Угощение на удачную охоту

Умилостивительные ритуалы охотники совершали перед выходом на промысел в стойбище и непосредственно на месте охоты и рыбной ловли. Амгуньские негидальцы перед началом промысла на Чукчагирском озере совершали обряд жертвоприношения его духу-хозяину, живущему в пещере. При въезде в озеро охотники и рыбаки стреляли из ружья или высыпали заряд в воду, чем предупреждали хозяина озера о предстоящем промысле. Подъезжая к пещере на лодке, бросали духу табак, спички, монеты и просили удачи. Сходный ритуал выполняли амурские ульчи, заплывая в заливы.

В охотничьей культуре бикинских удэгейцев прежде и в настоящее время большое место занимает ритуал угощения священной скалы Сивантай. Эта скала находится на левом берегу реки Бикин в нескольких десятках километров выше села Красный Яр. В духовной культуре этой группы удэгейцев сохранились верования, связанные с этой скалой. Например, легенда «Скала Сивантай».

«Скала по-нашему называется Сивантай. А русские называют ее „Богомолка“. Эту скалу нужно угощать, только когда идешь на охоту. В скале живет ее дух-хозяин. У него много названий — „бог“, „Онку“. Хозяин скалы похож на человека и немного на обезьяну. Только красный и очень страшный. Хозяин всегда находится рядом с этой скалой. Шуметь возле этой скалы нельзя. Если будешь шуметь, то хозяин скалы придет к тебе во сне. Его нужно угощать маленькой лепешкой галяна, пшенной кашей джакта, можно и рисовой кашей, обязательно нужно дать чуть-чуть водки. А раньше-то водки не было, и поэтому использовали багульник. Палочки и листики багульника нужно жечь на костре, чтобы шел густой дым. Запах горящего багульника очень нравится духу-хозяину. Однако не только ему одному, но и всем зверям. Хозяина угощают, чтобы он дал охотничий фарт» (Березницкий Д. 415. Л. 148).

Рис. 1. Скала Сивантай. Река БикинВо время следования на промысел удэгейцы всегда останавливаются и совершают умилостивительный ритуал жертвоприношения (рис. 1). Возле этой скалы для ритуала останавливаются не только удэгейцы и нанайцы, но и русские охотники и рыбаки. На скале, на высоте примерно пяти метров, установлен деревянный домик. Внутри стоит пустая рюмка, в которую нужно налить немного водки. Внизу на дереве привязаны различные предметы, дарованные в честь духов: зажигалка, пустые ружейные гильзы, цветные тряпочки. У подножия этого дерева нужно немного вылить спиртного, разломить несколько сигарет и попросить у духа удачи на промысле (Березниц-
кий Д. 450, Л. 237–238; Д. 522, л. 30, 42–43). Бикинский удэгеец П. Г. Каленчуга всегда старается угощать священную скалу Сивантай, когда проезжает мимо нее на лодке. Однако он угощает водкой, сигаретами, хлебом не только саму скалу, а духа-хозяина охоты Лаобату и просит у него удачи (Березницкий Д. 434. Л. 104). Для охотников нет никакого противоречия в том, что их ритуал сочетает поклонение скале и угощение духа-проводника.

Рис. 2. Тырский утесВ комплексе верований и культов коренных народов региона можно выделить некоторые скалы, которым поклонялись для получения не только промысловой удачи, но и счастья в жизни, для обеспечения хорошей загробной жизни, например, хорошо известный на Нижнем Амуре Тырский утес (рис. 2). Большую роль в выборе этого места для жительства сыграл тот факт, что высокий берег не затапливается. Однако и в настоящее время своим величием утес притягивает внимание всех людей, проезжающих мимо. Издавна возле него поселялись нанайцы, нивхи, негидальцы, ульчи, эвенки. Для всех этих народов Тырский утес был и остается священным. Большое впечатление утес производит не только на местные народы. В XV в. посланец китайского императора Ишиха, вдохновленный прекрасным видом утеса, приказал построить на нем буддийскую кумирню в честь бодхисатвы Гуань-инь, или, по-другому, монастырь Вечного Покоя (Мичи 1868. С. 285–286; Артемьев 1997. С. 267; 2005). Со временем кумирня была разрушена. Однако Тырский утес не был лишен внимания волны русских пришельцев, которые в XIX в. построили на его вершине церковь. Православных священников тоже поразили величие скалы и прекрасная панорама, открывающаяся на окрестности. Сегодня не осталось следа и от этой церкви. Не давал покоя утес людям и в советское время: на нем производился торжественный прием молодежи в пионеры и комсомол. Со временем исчез и этот элемент социалистической обрядности, и лишь коренные жители продолжают почитать священный для них природный объект (Березницкий Д. 403. Л. 242–248).

Сакральный образ утеса и его духа-хозяина схож в представлениях местных народов. Хозяин обитает внутри скалы в пещере и по внешнему виду напоминает невысокого старичка с седой бородкой. Если не угостить хозяина утеса перед выходом на охоту или рыбную ловлю, он обидится и накажет человека: звери и рыба станут прятаться от такого промысловика, может перевернуться лодка на глубоком месте Амура или озера. Ритуал угощения хозяина утеса совершали вместе нивхи, негидальцы и ульчи. К хозяину утеса обращались за помощью и в случае гибели кого-либо из членов семьи на промысле: родственники приходили к утесу, приносили угощение на специальный камень у воды и просили духа, чтобы он обеспечил хорошую жизнь душам утонувших людей в потустороннем мире.

В районе села Новое Омми расположены священные для нанайцев и орочей Змеиные скалы. Почитание этих скал связано с их внешним видом: горные породы расположены в виде ползущих по скале змей. К этим скалам обращались с просьбами при отправлении на охотничий промысел и рыбную ловлю, для получения удачи в жизни и т. п.

Сахалинские нивхи перед выходом на таежную охоту угощали спичками и табаком скалу, которая стоит в тайге, а перед выходом на морской промысел — скалу в море или на побережье моря. Имелись в традиционной культуре нивхов скалы, которые нужно было угостить по дороге на промысел.

Скалы — повелители стихий

Рис. 3. Священная скала ульчей АуриСкалы, превалирующие над местностью, считались повелителями стихий — ветров и дождей, от них зависела погода. По верованиям современных найхинских нанайцев, ниже села есть священная скала эморон мапани — «покровитель северного ветра». Раньше нанайцы всегда угощали эту скалу, чтобы сильный ветер не перевернул лодку на середине Амура. По словам
Р. А. Бельды, некоторые старики изредка ездят к этой скале и сегодня. У амурских ульчей подобным объектом поклонения является Ауринский утес (рис. 3). Многие булавинские ульчи считают, что термин «аури» переводится как «спящая» скала. Это связывают с девушкой, которая однажды уснула у подножия скалы и до сих пор спит там. Нередко охотники и рыбаки изготавливали деревянное изображение хозяина ветра буччу и угощали его (рис. 4).

Рис. 4. Буччу – повелитель ветров. Ульчи. Дерево. НГКМВозле нанайского села Ачан есть гора Одзял, которая всегда считалась нанайцами священной и повелителем ветров. Старики нанайцы говорили, что раньше там был город, в котором устраивали ярмарки — нанайцы менялись товарами с китайцами. Раньше нанайцы поклонялись горе Одзял, угощали ее и просили попутного ветра.

Скалы, почитаемые как сверхъестественные предки.
Родовые скалы

Нанайцы считали хозяйкой поверхности внешнего обвода верхнего мира старуху омсон мама, которая вдувала душу, давала жизненную силу детям и детенышам зверей. Однако зрительного образа этой хозяйки у нанайцев нет. Вероятно, представление об этой старухе было заимствовано нанайцами и другими народами Амура у маньчжуров, в мифологии которых хорошо представлены образ и функции божества омоси мама (Сем 1990, С. 125–126; Яхонтов 1992. С. 119). В космологических представлениях орочей, удэгейцев и нанайцев имеется образ великанши омоко мамачи, которая превратилась в скалу в устье одного из притоков реки Коппи. Скала следит за порядком в бассейне этой реки и считается священной — охотники поклонялись ей и периодически совершали у ее подножия жертвоприношения (Арсеньев 1949. С. 210–211).

Рис. 5. Священная скала орочей МапачаРис. 6. Скала МамачаРис. 7. Священная скала орочей – собака-охранительница Мамачи

В традиционной культуре орочей каждый род имел свою священную родовую скалу. Например, у орочей Мулинка такая скала с пещерой была на реке Мули, у рода Хутунка скала белого цвета с углублением — в среднем течении реки Хуту (Арсеньев Д. 28. Л. 86; Липская Д. 56. Л. 71). У этих священных мест орочи всегда останавливались и совершали ритуал угощения. Подобные родовые скалы имелись и у рода Акунка на реке Тумнин (Березницкий 1999. С. 72). Тумнинские орочи до сих пор почитают две священные скалы (Мапача и Мамача) в устье реки Тумнин (Березницкий 1996. С. 34–35). Эти скалы имеют очень сложный полифункциональный образ. Они считаются первопред-ками орочей и объектами, могущими дать удачу на промысле, хорошую погоду, счастье и здоровье (рис. 5, 6). В начале 2000-х гг. ванинский краевед и видеооператор А. С. Грозин записал у орочей продолжение легенды об этих скалах, по которой на правой стороне бухты в устье Тумнина находится еще одна священная скала — собака, которая должна охранять скалу Мамачу, как завещал ей старик Мапача для сохранения орочского этноса: «... охраняй Мамачу от врагов как можно дольше, чтобы не пропал род орочей до времени» (рис. 7).

Рис. 8. Священная скала Гаппанки. Копия с фотографии Я.С. Эдельштейна. 1905Исследователи XIX в. зафиксировали у хунгарийских и тумнинских орочей почитание скалы Гаппанки (Эдельштейн 1905. С. 204) (рис. 8).

Почитаемые ранее скалы находятся на реке Иман в районе проживания иманской группы удэгейцев (рис. 9–10). До недавнего времени у них бытовало предание об этих скалах. Согласно преданию, раньше в этом месте скал не было. Здесь жила семья удэгейцев: отец, мать, сын. Родители очень любили своего единственного сына. Однажды сын пошел ловить рыбу и утонул. Узнав об этом, родители окаменели от горя и превратились в скалы. Они и сейчас стоят на месте их фанзы. Удэгейцы называют их Старик и Старуха. Было время, когда между этими скалами стояла кумирня, в которой совершали жертвоприношения, читали молитвы и восхищались самоотверженными родительскими чувствами. Старик ранее имел «голову», которую взорвали русские сплавщики леса. Постепенно, со сменами поколений, почитание скал ослабевало. Разрушилась и китайская кумирня. В настоящее время удэгейцы в этом месте ритуалов не совершают. Представление о священных скалах осталось лишь в воспоминаниях стариков. Е. И. Кялундзига рассказала случай о том, как однажды один «плохой» удэгеец хотел свалить голову Старика при помощи ствола ясеня, однако не смог этого сделать и, более того, упал вниз и разбился. По мнению удэгейцев, Старик наказал удэгейца за зло. Анализируя этот пример, следует отметить слияние древних верований удэгейцев с напластовавшимся на них китайским культом предков, произошедшее в результате длительных этнокультурных контактов.

Рис. 9. Священная скала иманских удэгейцев СтарикРис. 10. Священная скала иманских удэгейцев Старуха

У амурских негидальцев также имеется определенное количество преданий, связанных со священной скалой, которая ушла в тайгу, обидевшись на русских парней, пытавшихся ее разрушить. Скала внешним видом отдаленно напоминала фигуру человека (рис. 11). При определенном освещении, по словам негидальцев, можно было разглядеть голову, глаза, рот, в который перед промыслом охотники складывали угощение. Рядом со скалой находились ее каменные «дети». Однако эти «дети», скорее всего, были искусственного происхождения, так как были сложены из камней самими охотниками. Этот факт интересен тем, что показывает древние представления людей, их веру во всеобщее оживотворение природы. Сверху скала закрыта своеобразной крышей-шляпой.

Рис. 11. Культовая скала негидальцев Дяла. Копия с наброска негидальца С.А. ГохтыНа Амуре, напротив села Нижнетамбовского, на вершине горы Адзи находятся останцы, носящие общее название Медведь, которые издавна считаются священными и имеющими большое влияние на жизнь людей. Коренные народы Амура и в настоящее время поклоняются им и часто обращаются с различными просьбами. Образ священных скал сказывается даже на духовной культуре русских переселенцев, которые связывают с ними изменения погоды. Однако в русской редакции эти скалы называются Шаман-камень, Шаман-гора. Русское население связывает название скал с погодными факторами — если на скалах стоят тучи, то скоро в деревне пойдет дождь, если ясно и горы хорошо видны, то будет хорошая погода. Считается, что эти скалы могут влиять на погоду или делать погоду. Ульчи эти скалы называют «тиу пороны», то есть три верхушки горы — хозяева местности. А иногда ульчи говорят, что это Медведь и Охотник, заимствуя тем самым нанайскую традицию обозначения скал. О скале Медведь существует ряд легенд. Один из вариантов легенды нам удалось записать в 1998 г. в селе Нижние Халбы у нанайца В. И. Гейкера: «Легенда о каменном охотнике, каменной девушке и каменном медведе» или «Легенда о великом охотнике Ванде из рода Гейкер».

«Это было так давно, что никто уже из нанайцев и не помнит, когда именно это было, какое было время. Однажды в стойбище Симасы в роде Гейкер родился мальчик Ванда, который до пяти лет не мог разговаривать. Слово «Симасы» в переводе на русский язык означает следующее. «Си» означает «ты». «Маси» означает, «сильный, крепкий». И вот вывели медведя для жертвоприношения богу. Ну, обычно жертвоприношения делали богу солнца направлением на рассвет. Медведя хотел убить копьем самый старый охотник рода. Мальчик подошел и вырвал у деда копье. Потом сам заколол медведя копьем. А было мальчику пять лет. И сказал тогда мальчик первые в своей жизни слова: «Ванда, Ватямби». Его и назвали Ванда. Мальчик быстро рос. Когда он стал юношей, он стал очень сильным. Играя с детьми, он часто калечил их. Мог сломать руку, ногу, сделать горбатым. А бегал он так быстро, что люди видели только пыль клубами у него под ногами. И вот настал день, когда Ванда стал ходить вместе со взрослыми охотниками на охоту. И с первых же дней он стал убивать столько зверя: лосей, медведей, кабанов, соболей, белок, рысей, что его сородичи едва успевали вывозить туши из тайги и обрабатывать их шкуры. Сначала охотники радовались, что им достается все готовое. Но потом они совершенно перестали успевать обрабатывать туши за юным охотником, то есть они не успевали вывозить и обрабатывать убитых им больших и малых зверей. Через некоторое время охотники опомнились и поняли, что скоро Ванда изведет всех зверей в тайге возле их стойбища Симасы на правом и левом берегу Амура. А если в тайге не станет больше зверей, то тогда людям нужно будет переезжать из этого стойбища в другое место, где еще есть звери. А это ведь большая забота. Нужно строить новые дома. Охотники стали уговаривать Ванду, чтобы он умерил свой охотничий пыл. Но он не согласился и продолжал убивать много зверей. Тогда охотники обратились за помощью к старейшинам рода Гейкер. Те собрались и съехались со всех стойбищ на собачьих упряжках. Стали совещаться, что им делать. Некоторые старейшины говорили: «Такого делать нельзя. Этому охотнику нужно запретить охотиться. Это святотатство — так опустошать тайгу. Мы жили раньше без такого охотника, проживем и дальше без него». Другие старейшины говорили обратное: «Этого человека нам дал бог. Такого удачливого охотника еще никогда не было на Амуре. Пусть сам бог решает, как нам быть». Обратились к шаманам. Великие шаманы стали шаманить и просить у бога совета. Но он ничего им не ответил. Тогда снова собрали совет, и слово взял самый старый старейшина рода Гейкер: «Видимо, этого юношу нам дал бог не только для нашего рода. Он только родился в нашем роде. А охотиться должен для всего народа — для рода Самар и для рода Гаер, и для рода Дигор, и для рода Бельды, и для рода Киле. Пусть он всем помогает. Пусть он охотится и у нас, и на территории от стойбища Монгол до стойбища Бури. Пусть он идет по такому пути. Как раз к лету обратно к нам вернется». Все старейшины обрадовались такому мудрому решению. Обрадовались, что можно обойтись без крови. Что не нужно пускать кровь. На следующий день старейшины объявили свое решение юноше. Он согласился и помчался как вихрь на лыжах по другим стойбищам помогать людям добывать копытных и пушных зверей. Старейшина каждого стойбища считал за честь дать юноше в жены самую красивую девушку на тот срок, пока Ванда охотился в окрестностях их стойбища. И так Ванда дошел до самых верховьев Амура. Помогал людям, и каждый род мечтал, чтобы их девушка родила от охотника Ванды такого же богатыря, как и он сам. Прошло много лет. Ванда продолжал ходить по всему Амуру, помогал людям добывать зверей и рожать богатырей. И вот настало время, когда по всему Амуру осталось совсем немного зверей. Однажды Ванда возвращался из своего очередного похода по Амуру. С сопки Сиур он увидел красивую девушку, которая шла по берегу Амура за водой. Ванда стал быстро спускаться с сопки. На ходу он поймал за ногу кабана, ударил его о дерево, убил и положил себе на плечо. Он остановился, зачарованный, перед невиданной еще красотой девушки, пошел следом за ней и вместе с ней вошел в ее жилище. В жилище был отец девушки, старый шаман, который уже знал, что к ним в гости идет знаменитый Ванда. Ванда зашел в жилище, снял с плеч кабана. Быстро снял с него шкуру и разделал. Девушка приготовила ужин. За ужином Ванда сказал шаману: «Отдай мне свою дочь в жены». Но шаман ему отказал и сказал: «Ты Великий охотник. Дети Великого охотника тоже будут Великими охотниками. Они перебьют всех зверей на Амуре. Не отдам я тебе свою дочь в жены». А ночью Ванда и девушка сговорились и сбежали из дома шамана. Девушка взяла с собой своих двух любимых собак. Шаман утром проснулся, увидел, что нет двух собак, дочери и охотника, и сразу догадался, что они убежали. Шаман ударил себя ладошкой по затылку и превратился в орла. Орел поднялся в воздух, увидел на снегу следы беглецов и полетел за ними вдогонку. Орел поднялся до самой вершины сопки и там увидел шалаш. Шаман догадался, что в шалаше его дочь и Великий охотник, которые провели в этом шалаше свою первую и последнюю брачную ночь. Но даже самый крупный орел не справится с человеком. Тогда орел превратился в огромного, как скала, медведя. Медведь заревел на всю тайгу и разбудил девушку и охотника. Ванда схватил копье, выскочил наружу и стал биться с медведем. Битва продолжалась с утра до вечера. Вокруг них растаял снег и поломались все деревья. Оба противника истекали кровью. Наконец Ванда изловчился и ударил медведя копьем прямо в сердце. С последним вздохом медведь обратился к богу и разбудил его. Бог посмотрел вниз и узнал Великого охотника, которого сам послал к людям. Бог решил, что Великий охотник больше не нужен людям и бросил в них стрелу. И все живое внизу обратилось в камень. Ванда стоял спиной к шалашу — так и окаменел. Поэтому скала с одной стороны похожа на человека, а с другой стороны на шалаш. Девушка, две собаки и медведь тоже окаменели. Окаменели также все птицы и звери, которые оказались поблизости. Об этом быстро узнали все невесты Великого охотника по всему Амуру и побежали его оживлять. С низовьев Амура они несли кипящий сохачий жир. С верховьев Амура они несли кипящий медвежий жир. Одна невеста снизу добежала с жиром до скалы, которая теперь стоит возле Киселевки, споткнулась, упала и разлила жир. И вся сопка стала белой. Потом там стали добывать известь. Но русские геологи взорвали девушку-скалу в 1930—х годах. С верховьев одна невеста немного не добежала до окаменевшего Великого охотника и тоже окаменела. А сопка с останцами напротив Нижней Тамбовки стала с тех пор священной. Туда не должна ступать нога чужого человека, иначе он сразу окаменеет. И вот в назиданье всем народам, живущим на Амуре, стоит каменный Великий охотник. Все должны помнить, что у природы нужно брать в меру и зверя, и птицу, и рыбу. Нужно думать о потомках и никогда не брать лишнего. Охотники из рода Гейкер каждую осень молятся возле этой скалы — Великого охотника Ванды из рода Гейкер, своего предка, и просят, чтобы он помог им в удачной охоте. От Нижней Тамбовки скала Великий Охотник видна в фас, а за спиной охотника шалаш. То есть из Нижней Тамбовки шалаша не видно. Великий охотник стоит лицом к Амуру (В. И. Гейкер. Нижние Халбы, 1998 г.) (Березницкий Д. 416. Л. 633–659).

В легенде упоминаются уже известные исследователям современные роды нанайцев, но, возможно, что основа сказания более древняя. Можно отметить сюжет противостояния охотничьего быта и института шаманства. Скорее всего, эти скалы связаны с культом этнического героя. В тексте имеется универсальный сюжет, встречающийся в эпосах многих народов мира, о необычности ребенка, отличительных признаках. Чаще всего, это сверхъестественная сила, как и у нанайского Ванды, немота до 5 лет, гиперсексуальные качества во взрослой жизни. Этимологически слово «Ванда» скорее всего можно объяснить большим количеством однокоренных слов тунгусо-маньчжуров «ва, вана, ванаджа» в значении «убить, добыча, охотник, умелый охотник» и т. п. (Сравнительный словарь..., 1975. С. 126–128).

Дальнейшие исследования в рамках совместной этноархеологической экспедиции могли помочь решению некоторых проблем относительно почитания священной скалы местными этносами. Хорские удэгейцы в настоящее время склонны отождествлять неолитических людей, сделавших наскальные рисунки в верховьях реки Хор, со своими возможными предками (Березницкий Д. 522, Л. 316). Возможно, что в результате комплексного изучения священной скалы Медведь появятся дополнительные материалы о почитании ее древним населением региона.

Скалы, связанные с шаманством

Рис. 12. Священная скала нанайцев Бабушка возле с. Сикачи-Алян. Копия с рисунка из музея УДТ с. НайхинУ найхинских нанайцев до сих пор бытуют предания, связанные со скалами Жених и Невеста. Скала Жених находится возле острова Крохалева, а скала Невеста вместе со своей — на острове Ядасен (мыс Нергуль с шестью братьями мысы Тейсинхонко, Сахархонко, Дайхонко, Нучихонко, Япаканхонко, Сактахонко и Сеглен на озере Болонь). С этими скалами связана легенда, записанная у Р. А. Бельды в Найхине в 1998 г. Как-то ехала невеста к своему жениху на лодках вместе с подругой, братьями и гостями. Внезапно на озере поднялся сильный ветер и сдул с невесты свадебную шапочку. Тут все увидели, что невеста лысая, и стали смеяться над ней. Но они не знали, что она сильная шаманка. Невеста рассердилась и превратила людей в скалы. Сама она тоже превратилась в скалу на острове Ядасен. Жених, когда узнал об этом, окаменел от горя. Подобная легенда имеется о скале в окрестностях нанайского села Сикачи-Алян. Рассказывают, что когда-то давно была сильная шаманка. У нее были помощницы — девять девушек. И вот однажды эта сильная шаманка окаменела. А вместе с ней окаменели котел, бубен, дюлин, гроб и девушки (Березницкий Д. 450. Л. 7). Однако есть и другая интерпретация образа этой скалы. В окрестностях Сикачи-Аляна расположен огромный каменный сэвэн — «Каменная бабушка» (рис. 12). Каждый человек видит скалу по-своему. В музее центра детского творчества села Найхин хранится рисунок, по которому скала действительно похожа на сидящую бабушку-шаманку (Березницкий Д. 416. Л. 608). По мнению нанайцев, скала-бабушка дает удачу на промысле, если ее попросить об этом и хорошо угостить. Нанайцы и в настоящее время ездят к этой скале из других населенных пунктов, угощают ее и просят здоровья, удачи в жизни и счастья.

Скалы как герои аборигенных мифов

Рис. 13. Сопка Голова Дракона. КондонРис. 14. Сопка Сердце Дракона. КондонРис. 15. Сопка Хвост Дракона. Кондон

Священную сопку в окрестностях села Кондон нанайцы именуют Дракон (рис. 13). Часть сопки, на которой не растут деревья, называют Сердце Дракона (рис. 14). На этом месте раньше совершали ритуал поклонения восходящему солнцу мехоранди. Местность Сорголь называется нанайцами Хвост Дракона (рис. 15). Вниз по течению реки Девятки (Хуин) есть еще одна священная для нанайцев сопка Мория хурэн — «Сопка-лошадь» (рис. 16). Считается, что название происходит от монгольского слова «морин» — лошадь. Эта сопка отличается скальным обнажением. На скале можно выделить фигуры лошадей, скачущих из реки на вершину скалы. Недалеко расположен распадок, почитание которого также связано с мифологией нанайцев (рис. 17). По верованиям кондонских нанайцев считается, что когда-то мифическая богатырка ударила по сопке кроильной доской пудэн пачила хани, и с тех пор осталась отметина. Нанайцы и в наше время угощают священные сопки Мория и распадок водкой и табаком. Нанайские легенды гласят, что на соседнюю сопку когда-то упала железная мифическая птица Кори. Там, где растеклась кровь этой птицы, ничего не растет (Березницкий Д. 450. Л. 85–86) (рис. 18).

Рис. 16. Сопка Мория. КондонРис. 17. Священная сопка кондонских нанайцев, расколотая мифической богатыркойРис. 18. Сопка – место падения железной птицы Кори. Кондон

В культуре иманских и бикинских удэгейцев имеется определенное количество священных скал, которые продолжают носить названия, данные им китайцами. Однако в основном культ осуществляется в соответствии с традиционными удэгейскими верованиями. Чаще всего такие скалы почитаются как податели промысловой удачи. Например, священная скала Бахалаза, расположенная на левом берегу реки Бикин в 30 км выше села Красный Яр, скала Селаза, которая находится на реке Иман, ниже села Дальний Кут. Иманские удэгейцы помнят о почитании священной скалы и пещеры Орочонский Бог с использованием ритуальной скульптуры. Эти же информанты рассказали о почитании священных скал Гонгулаза, об отношении китайцев к этим природным объектам. Вот легенда о скале Гонгулаза.

«Так называются две священные для удэгейцев скалы. Одна находится в верховьях Бикина. А другая скала стоит в низовьях. Та скала, которая внизу, с каменной дверью. Перед плохой погодой эта дверь становится мокрой. А внизу, под этой скалой, была кумирня. Скала стоит прямо на правом берегу Бикина. Издалека кажется, что стоят два каменных солдата. К этой двери удэгейцы раньше таскали маленького кабанчика. Резали его и давали угощение скале: чуть-чуть крови, кусочек носа, языка, ушей, сердца. После угощения становились на колени и просили у скалы удачи на охоте и в жизни, чтобы не болели дети. Эта скала стоит почти посередине расстояния до села Верхний Перевал. Раньше возле нее всегда останавливались удэгейцы: варили чай на косе, обедали, ночевали, жгли багульник. А кумирню разломали русские в 1935 г. С тех пор туда редко кто ходит. А еще одна скала Гонгулаза находится в верховьях Бикина. Раньше этот поселок назывался Улунга, а теперь называется Охотничий Участок. От Улунги до скалы около 50 км. Раньше к этой скале охотники тоже обязательно ходили и угощали ее для удачи» (Геонка С. Ч., Канчуга А. С. Красный Яр, 1997 г.).

В ритуальном комплексе амурских нанайцев есть еще одна священная скала с названием «Дэхада мама», которая находится у села Верхний Нерген. По верованиям местных нанайцев, когда-то скалу вытащил из воды богатырь Онго. Этот богатырь впоследствии окаменел и до сих пор стоит за Каменной Бабушкой. Даже сегодня видно, что эти скалы сильно обожжены. О причинах этого рассказывается в нанайском предании «Как сгорел сын китайского императора и обжег скалы».

«Когда-то к нам на Амур в это место приезжал сын китайского императора и китайский купец. Сын китайского императора приехал на Амур, чтобы стать наместником императора на Амуре. Со всего Амура собралось много людей. Сыну китайского императора было тогда 18 лет. Его одели в светящуюся одежду и шапку. Эта одежда и шапка так сильно светились, что обожгли скалы и самого сына императора. Сын императора сгорел. Когда император узнал об этом, он сказал: «Значит, мой сын был еще очень молод, чтобы носить императорские одежды» (Бельды Р. А. Найхин, 2001 г.). (Березницкий Д. 450. Л. 7).

Само происхождение скал, по верованиям нанайцев, связано с их богатырями и героями. Впоследствии на это древнее представление наслоилось более позднее под влиянием контактов с соседними китайцами.

Рис. 19. Скала иманских удэгейцев. Копия с фотографии А.Ф. СтарцеваОпределенное влияние китайских компонентов можно выявить и при анализе современных представлений иманских удэгейцев относительно священной скалы Гугя. В середине 1970-х гг. А. Ф. Старцев записал у иманских удэгейцев предание об этой скале (Старцев Д. 45. Л. 71–77). (рис. 19). Анализ термина «Гугя» показывает, что у эвенков термины «гугдакта, гугдан» означают «горный хребет, высота, сопки»; у негидальцев гогдакта — «вершина, высокий горный хребет»; в хорском диалекте удэгейского языка гугда — «высокий» (Сравнительный словарь..., 1975. С. 166). В старинном предании говорится о том, что почитание этой скалы связано с таинственным стариком по имени Гугя из неизвестного племени наху. По нашей просьбе китайский этнограф профессор Чжан Цзябинь прокомментировал удэгейское предание о священной скале Гугя и предложил два возможных варианта этимологии термина наху. Термин «наху» может означать следующее: «на» — человек, «ху» — озеро. То есть Гугя — это «человек с озера». Другой вариант: «на» — юг, «ху» — озеро. Поэтому предположительно анализ термина «наху» показывает, что Гугя может быть «человеком с юга», «человеком, с южного озера» (Березницкий Д. 450. Л. 9). Таким образом, можно предположить, что термин «Гугя» имеет местные корни, а термин «наху», возможно, заимствованные. Бикинская удэгейка Е. И. Кялундзига рассказала в 1997 г. вариант предания о священной скале.

«Однажды из Китая приехал китайский священник по имени Лао Дао. Приехал и сказал: „Я через три дня должен идти к скалам. Там есть пещера, в которой каменный столб, каменная дверь, каменная лежанка“. И точно — через три дня пошел к скалам. И там все нашел: каменный столб, каменную дверь, каменную лежанку. И потом он пропал. Люди стали думать: куда он мог подеваться? Стали искать. Нашли эту скалу. Открыли каменную дверь и зашли в пещеру. Нашли и этого священника. Он лежал окаменелый на каменной лежанке. Перед ним лежали семь каменных пампушек, которые он сделал из теста. В каждой пампушке торчала воткнутая китайская свеча. Оказалось, что это китайцы приходили к скале, чтобы угостить своего бога. Потом стали ходить и удэгейцы. Они тоже приносили угощение и просили счастья, удачи в жизни, охотничьего фарта, здоровья».

Современные удэгейцы села Островного (Санчихеза) считают, что эта священная скала раньше была китайским шаманом. Когда-то он пришел из Китая. У него были длинная узкая бородка, длинные висячие усы и китайская курительная трубка. Шаман пошел в тайгу и сел в пещере. Удэгейцы носили ему еду, но он ее не ел, а только курил трубку. Через некоторое время этот шаман сказал: «Вот это мое место» — и окаменел. После этого удэгейцы долгое время ходили к этой скале, угощали ее, молились и просили себе счастья (Березницкий Д. 434. Л. 42–45). Житель этого же села А. И. Суляндзига рассказал вариант этого предания, наполненный элементами других верований и сюжетов: «Скала Гугя — бога женьшеня».

«Гугя переводится как „бог женьшеня“. Раньше Гугя был человеком. Родители у него были китайцы или тазы. Но только не удэгейцы. Когда Гугя было восемь лет, он решил, что будет поклоняться только такому богу, который хочет добра для всех народов. Он ходил по всему свету и искал такое место, где можно было бы поселиться и служить этому богу. И вот постепенно он пришел на реку Бикин, а потом с Бикина перекочевал на реку Иман. Здесь он поселился в пещере на сопке Горелой. Он сам сделал себе из дерева стол и стул. И вот там он стал молиться своему богу и просить у него добра для всех людей. А потом вдруг на сопке случился пожар (почему ее и прозвали Горелой). Чтобы не сгореть, Гугя превратился в камень, и все, что у него было, — и стол, и стул, и еда, и трубка — все окаменело. Еще некоторое время удэгейцы ходили туда к нему вместе с китайцами и корейцами. А потом в 1937 г. советская власть выгнала с Имана китайцев и корейцев. Гугя узнал об этом и сильно расстроился. Пришли к нему удэгейцы в очередной раз молиться, смотрят, а дверь в пещеру закрылась. Некоторые удэгейцы старались еще некоторое время ходить к этой скале, но стали сильно болеть и перестали. С тех пор к скале Гугя никто не ходит» (Березницкий Д. 434. Л. 57–58).

Можно отметить интересный характер трансформации древних преданий удэгейцев, связанных с этой скалой. Если раньше удэгейцы рассказывали, что человек пришел с юга, то сегодня удэгейцы все чаще идентифицируют его как китайца. Скорее всего, наш информант еще в детстве слышал от стариков сохранившиеся обрывки прежних представлений и интерпретировал их по-своему. Поэтому информант убежден в том, что когда китайцев выселили из региона, Гугя обиделся и навсегда скрылся, ушел от людей. Можно отметить также тонкую наблюдательность удэгейцев. Проживая в тайге и являясь частыми свидетелями лесных пожаров, они видели, что лишь скалы и камни остаются невредимыми.

Исчезновение почитания некоторых отдельных скал связано с этническими процессами, насильственным переселением отдельных групп амурских этносов.

Священные скалы, связанные с образом тигра

У ряда коренных этносов региона имеются верования о скалах, пещерах, особых местах в тайге, связанных с тигром. Многие из этих мест остаются табуированными и в настоящее время. Так, иманские удэгейцы до сих пор хранят воспоминания о священных скалах, связанных одновременно с образом тигра и шаманством. Эти скалы куты агдуни — «Тигровые пещеры», расположены недалеко от поселка Дальний Кут на реке Иман. Еще одна одноименная скала с пещерой находится недалеко от впадения в Иман реки Вахумбэ. Почитание этой скалы связано с верованием о том, что раньше сюда прилетали сильные шаманы и превращались в тигров. Некоторое время они в образе тигров жили в этой пещере, а потом улетали обратно. Из-за страха перед шаманскими духами скалы угощали с лодки. Впоследствии вокруг этой пещеры родилась легенда о том, что однажды один охотник нашел в этой пещере клад драгоценных камней (удэгейка Команко З. Н. Дальний Кут, 1999 г.). (Березницкий Д. 434. Л. 45).

У амурских ульчей также встречаются предания, в которых тесно связаны верования о культе тигра и культе скал. В предании «Тигр-скала» тырской ульчанки
Н. И. Дяксул чувствуется тревога за священного тигра, которая проявляется предупреждением любопытным людям.

«Жила одна женщина. Раз пошла она в лес. И повстречала там тигра. Они полюбили друг друга и поженились. Мать долго ее ждала. Искала, искала, потом в лес пошла. И увидела две скалы. Одна скала — тигр, другая — ее дочь. Эти скалы до сих пор стоят в лесу выше села Булава. Но найти их нельзя, потому что давно дело было. А если кто и найдет, то тигр оживает и убивает человека, поэтому никто туда и не ходит. Все боятся» (ульчанка Дяксул Н. И. 1996). (Березницкий Д. 403. Л. 296).

У найхинских нанайцев имеется верование о священной скале Тигровый Дом на реке Нельта, где тигрицы производят на свет потомство. Место это охраняется таежными великанами калгамами. Несмотря на то, что многие нанайцы знают об этом месте, люди боятся даже близко подходить к нему (Р. А. Бельды. Найхин, 1998 г.).

Скалы, связанные с образом великана

Рис. 20. Утес Палец Кальдяму – символ таежного великана. Комплекс скалы Аури. Окрестности с. БулаваОстроголовые великаны калгама живут одиноко и семьями с маленькими калгамятами в пещерах, в скалах в верховьях рек, в ущельях, в каменистых и скальных местах. В пещере много припасов, орудий лова, одежды и других вещей. По мнению хунгарийских орочей, великан подчиняется главному доброму духу Эндури, иногда по ночам шаманит и никогда не уходит далеко от своей пещеры. По мнению современных информантов ульчей и нанайцев, великан калгама живет в пещерах в скале Аури и в утесе Мариинском. Живет он также в Тырском утесе и в скале с пещерой возле бывшего села Ивановка на Капкуданской протоке. Возле скалы Аури есть одиноко стоящий утес, который называется ульчами «Палец кальдяму» (рис. 20). В самой скале есть пещера, где по верованиям ульчей и обитает великан кальдяму (Росугбу И. П. Булава, 1997 г.).

Рис. 21. Скала Кадзяму в окресностях с. Уська-ОрочскаяТумнинские орочи до сих пор обходят стороной несколько мест в тайге, которые традиционно считаются местами обитания великана кадзяму. В одном случае это огромное по площади скальное обнажение. Валуны покрыты разноцветным мхом. Другая скала считается одновременно и местом обитания великана, и им самим в каменном виде (рис. 21). Некоторые бикинские удэгейцы в настоящее время считают, что на морском побережье в пещере живет злой великан—людоед мангму мафа, который ловит людей и жарит их на костре (Пионка А. Е. 1997 г.).

В верховьях реки Нилан есть пещера, в которой, по мнению негидальцев, когда-то жили какие-то люди, возможно калгама. Внутри пещеры фарфоровые стены, а возле стен есть сиденья (Семенов В. С. 1991 г.). Ульчанка З. И. Пудан (1996) рассказала о великане, обитающем в пещере Мариинского озера. Это предание отличается от подобных тем, что пещера закрыта каменной дверью.

Рис. 22. Сопка обитания великанов ге нивгунов. Окрестности нивхского поселка КатанглиНа Сахалине, возле нивхского поселка Катангли, имеется сопка, на которой, по мнению местных нивхов, обитают таежные великаны ге нивгуны (Березницкий Д. 416. Л. 324). (рис. 22).

Скалы, связанные с карликами

У нанайцев, удэгейцев и орочей существует представление и о таежном карлике со сходным именем багде/багзе/багдыхе. Карлик страшный: горбатый, одноногий, весь покрыт шерстью (Арсеньев Д. 27. Л. 247). Он занимает промежуточное положение между добрыми и злыми существами. Сам убить человека он не может, но заставляет людей блудить на охоте по тайге, может совершать и другие мелкие пакости. Чтобы отвести от себя эту беду, охотники изготавливали фигурку багдыхе из дерева или бересты и угощали с просьбой не мешать на промысле (Арсеньев 1949. С. 343–344). Обычно карлик живет в пещере онго. Скорее всего, верование, что карлик живет в пещерах, связано с тем, что в пещерах всегда гулко раздается эхо. Удэгейцы никогда не останавливались ночевать в пещерах. О таких местах охотники орочи и удэгейцы знали и предупреждали других охотников из поколения в поколение.

Относительно священных скал можно отметить древность и универсальность верований коренных народов региона: прежде всего почитанием пользовались скалы, превалирующие над местностью, выделяющиеся размерами или формами; многие скалы почитались одновременно и как сверхъестественные предки, и как податели промысловой удачи, и как повелители стихий. Культ скал в духовной культуре коренных народов представляет собой сложное переплетение разных в хронологическом и функциональном планах верований и ритуалов.

Булавинская ульчанка А. И. Дяфу рассказала предание о том, как некоторые ульчи прекратили почитать священную скалу Аури после японской бомбардировки. Один из аспектов почитания скалы был основан на веровании об окаменевших и спящих брате и сестре. Раньше их можно было отчетливо рассмотреть. Однако во время интервенции на Дальнем Востоке японские моряки расстреляли эти скульптурные природные изображения из корабельных пушек. Информантка, как и многие современные ульчи, считает, что если бы не японцы, то ульчи до сих пор ходили бы (вернее, ездили бы на лодках) и угощали эти священные скалы (Березницкий Д. 415, л. 61). Таким образом, влияние японцев прервало традиционный культ.

Рис. 23. Скала Кадахачан – охранительница озера ЭворонНередко представители других этносов (в основном славянских) варварски относятся к культовым местам коренных народов, устраивают пикники и оставляют мусор. Подобные случаи часто фикисируются у священной скалы горинских нанайцев — Кадахачан — охранительницы озера Эворон (рис. 23).

Амурские эвенки поклонялись отдельным природным объектам на основе верования о безличном священном месте, например отдельной скале или сопке. Таким объектом до настоящего времени является сопка
Веселая — элаптын — голец. В настоящее время некоторые эвенки стараются соблюдать традиционный обряд угощения монетами сопки Веселой. Чаще всего ритуал совершают из окна движущегося автомобиля. Причем монеты следует не выбрасывать, а держать на раскрытой ладони, и они от тряски сами падают в виде жертвы на землю.

В верховьях реки Семилек, на сопке, есть большой камень, который, по преданию, принесла женщина-богатырка, чтобы показать, что она сильнее мужчин. Многие эвенки, якуты, эвены с побережья и народы с Амура пытались поднять камень, устраивали состязания и праздники. Но до сих пор ни один мужчина не смог поднять этого камня.

Таким образом, можно отметить древность и универсальность верований коренных народов амуро-сахалинского региона относительно священных скал. Почитание основывалось на первоначальном опыте людей. Прежде всего, почитанием пользовались скалы, превалирующие своими размерами над местностью, выделяющиеся видом и формами. Многие скалы почитались одновременно и как сверхъестественные предки, и как податели промысловой удачи, и как повелители стихий. В верованиях коренных народов об окружающем мире, отдельных культовых природных объектах имеется определенный процент заимствованных компонентов духовной культуры маньчжуров и китайцев, проникших в результате тесных этнокультурных контактов. В целом же исчезновение почитания отдельных скал связано с культурной динамикой, уходом из жизни носителей культовых знаний и т. п. Однако большая часть священных скал перестала почитаться в результате этнических процессов, этнокультурного славянского воздействия, насильственного переселения отдельных групп этносов. Например, коппинские орочи почитали прежде священную скалу на этой реке, но затем их переселили, и их дети ничего не знают о скале (Высоцкий, 1973, с. 146). Относительно других скал культ прекратился в результате разочарования людей, ожидавших от священного природного объекта мести в адрес славянских обидчиков, но так и не дождавшихся.

В целом можно сказать, что культ скал в духовной культуре коренных народов региона представляет собой сложное переплетение разных в хронологическом и функциональном планах верований и ритуалов. По сравнению с другими формами мировоззрения культ отдельных скал продолжает свое существование и в настоящее время.

Сергей БЕРЕЗНИЦКИЙ,
доктор исторических наук, профессор Института истории ДВО РАН
Фото и рисунки автора
Владивосток

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫ:

  1. Арсеньев, В. К. Путевой дневник 1. 1914–1925 гг. / В. К. Арсеньев // Арх. ПЦРГО—ОИАК. Ф. В. К. Арсеньева, оп. 1, д. 27, л. 247.
  2. Арсеньев, В. К. Путевой дневник 2. 1914, 1917, 1926, 1927 гг. / В. К. Арсеньев // Арх. ПЦРГО—ОИАК. Ф. В. К. Арсеньева, оп. 1. д. 28, л. 86.
  3. Березницкий, С. В. Этническая история и духовная культура коренных народов Нижнего Амура: этногр. исслед. 1992, 1995, 1996 гг. / С. В. Березницкий // Арх. ИИАЭ ДВО РАН. Ф. 1, оп. 2, д. 403. — 303 л.
  4. Березницкий, С. В. Этнокультурные контакты, этническая история и духовная культура коренных народов Нижнего Амура и Сахалина: этногр. исслед. 1997 г. / С. В. Березницкий // Арх. ИИАЭ ДВО РАН. Ф. 1, оп. 2, д. 415. — 182 л.
  5. Березницкий, С. В. Этнокультурные контакты, этническая история и духовная культура коренных народов Нижнего Амура и Сахалина: этногр. исслед. 1998 г. / С. В. Березницкий // Арх. ИИАЭ ДВО РАН. Ф. 1, оп. 2, д. 416. — 711 л.
  6. Березницкий, С. В. Духовная и материальная культура иманских и бикинских удэгейцев. Этнографическая наука в Китае: этногр. исслед. 1999 г. / С. В. Березницкий // Арх. ИИАЭ ДВО РАН. Ф. 1, оп. 2, д. 434. — 116 л.
  7. Березницкий, С. В. Материалы по культуре народов Восточной и Северо-Восточной Азии: этногр. исслед. 2000–2001 гг. / С. В. Березницкий // Арх. ИИАЭ ДВО РАН. Ф.1, оп. 2, д. 450. — 311 л.
  8. Березницкий, С. В. Материалы по культуре бикинских и хорских удэгейцев: этногр. исслед. 2002 г. / С. В. Березницкий // Арх. ИИАЭ ДВО РАН. Ф. 1, оп. 2, д. 522. — 401 л.
  9. Липская, Н. А. Предания и сказки орочей Тумнина / Н. А. Липская // Арх. ИАЭ РАН. Ф. 5, оп. 5, д. 56. — 83 л.
  10. Старцев, А. Ф. Материальная культура удэгейцев (середина XIX — 70-е гг. XX в.) / А. Ф. Старцев. — Владивосток, 1975 // Арх. ДВО РАН. Ф.13, оп. 1, д. 45. — 166 л.

ЛИТЕРАТУРА:

  1. Арсеньев, В. К. Сквозь тайгу / В. К. Арсеньев. — М.. Географиздат, 1949. — 404 с.
  2. Артемьев, А. Р. Памятники буддийской культуры XV в., открытые первопроходцами: проблемы интерпретации тогда и сегодня / А. Р. Артемьев // Взаимоотношения народов России, Сибири и стран Востока: история и современность: докл. Второй междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. Н. Е. Кутищев; Тэгу, Иркут. гос. пед. ун-т. — М. ; Иркутск, 1997. — Кн. 1. — С. 264–271.
  3. Артемьев, А. Р. Буддийские храмы XV в. в низовьях Амура / А. Р. Артемьев. — Владивосток: ДВО РАН, 2005. — 202 с.
  4. Березницкий, С. В. Священные скалы орочей и удэгейцев / С. В. Березницкий // Четвертая Дальневосточная конференция молодых историков: докл. и тез. — Владивосток, 1996. — С. 34–35.
  5. Березницкий, С. В. Мифология и верования орочей / С. В. Березницкий. — СПб.. Петерб. востоковедение, 1999. — 208 с.
  6. Высоцкий, К. К. Над головой — тайга / К. К. Высоцкий. — Хабаровск: Кн. изд-во, 1973. — 208 с.
  7. Мичи, А. Путешествие по Амуру и Восточной Сибири А. Мичи с приб. статей из путешествий Г. Раде, Р. Мака и др. / А. Мичи; пер. с нем. П. Ольхина. — СПб. ; М.. Изд-во книгопродавца-типографа М. О. Вольфа, 1868. — 351 с.
  8. Сем, Ю. А. Космогонические представления нанайцев. «Верхний мир» / Ю. А. Сем // Религиоведческие исследования в этнографических музеях: сб. науч. тр. / отв. ред. Б. В. Иванов. — Л., 1990. — С. 114–128.
  9. Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков: материалы к этимол. слов. / отв. ред. В. И. Цинциус. — Л.. Наука, 1975. — Т. I. — 672 с.
  10. Эдельштейн, Я. Северный и Средний Сихотэ-Алинь / Я. Эдельштейн // Изв. ИРГО. — СПб., 1905. — Т. 41, вып. I. — С. 195–233.
  11. Яхонтов, К. С. Книга о шаманке Нисань / К. С. Яхонтов. — СПб.. Петерб. востоковедение, 1992. — 147 с. — (Фольклор народов Маньчжурии; вып. 1).