Словесница Искусств

В китайских летописях аборигенов Амура и Маньчжурии называли юй-пидацзы — «рыбьекожие варвары». Еще в середине ХIХ века основным материалом для пошива одежды приамурских народов, живших в бассейне Амура от Хинганских хребтов до устья, была кожа рыбы и зверей. В 1855 году Р. К. Маак поражался, как нанайские, ульчские женщины относились к результатам своих трудов — одежде из кожи рыбы. «Нельзя не подивиться, как оне мало ценят свой труд! За небольшой кусок ситцу оне охотно отдавали свои одежды, тщательно и очень искусно вышитые выкрашенной рыбьей кожей», — писал он. Подобное отношение нанайцев и ульчей к одежде из кожи рыбы и повышенный интерес к ткани свидетельствуют об ее «обычности», господстве и, соответственно, о редкости одежды из ткани. Французский миссионер Франкле тоже с удивлением отмечал, как нанаец с реки Сунгари за маленький кусок ткани отдал ему «платье, сделанное из кожи карпов».

Удэгейка из Красного Яра Н. П. Кукчинка рассказывала, что «раньше и брюки, и одежды делали из рыбьей шкуры. Ткани не было». Недаром хозяйку загробного мира удэгейцы представляли как старую одинокую женщину, одетую в халат из кожи рыбы. По преданию хорских удэгейцев, выкуп за невесту состоял из одного чугунного котла, трех расписных халатов и серебряных денег. Формулировка «три расписных халата» как раз указывает на то, что в прошлом традиционная одежда удэгейцев была из кожи зверя или рыбы, на которую наносили орнаменты природными красками — расписывали. Вместе с тем, видимо, существовали родовые различия в преобладающем использовании того или иного природного материала для пошива традиционной одежды. В. В. Подмаскин зафиксировал информацию, согласно которой люди Кялундзига в прошлом сильно отличались от приморских людей Намунка своей одеждой: Кялундзига не носили одежду из кожи рыбы. Можно предположить, удэгейские роды, проживавшие во внутренних районах уссурийской тайги, чаще шили свою одежду из кожи, ровдуги, меха таежных зверей и в меньшей степени из кожи рыбы.

Нанайцы для пошива одежды использовали кожу сазана, муксуна, амура, кеты, горбуши, сома, ленка, щуки, тайменя, шкуры лося, изюбря, косули, кабана, редко собак. Кожу рыбы обычно снимали в апреле, когда еще не было мух, или осенью после холодов, когда их уже не было. Процесс обработки включал несколько этапов (Полевые материалы автора (далее ПМА). 1999 г., от Бельды Н. Ф., Бельды Л. Г., Бельды К. А.; 2000 г., от Актанко Т. П., Бельды Н. Ф., Оненко К. Х., Ходжер В. Г.; 2001 г., от Бельды Н. Ф., Бельды Л. Г.; Государственный архив Хабаровского края (далее ГАХК). Ф. Р-1180, оп.1, д.9, л.13, д.10, л.4; Ф. Р-696, оп.1, д.166, л.55; д.174, лл.56,57; Ф. Р-1629, оп.1, д.7, л.12). Свежую рыбу вялили в течение нескольких часов (3–4 часа) до появления корочки («когда слизь высохнет», «чтобы рыба не скользила»). Шкуру сначала надрезали вокруг головы, затем делали два продольных разреза (от головы к хвосту) на брюхе вдоль плавников (брюшки были одним из любимых лакомств, поэтому их вырезали). Шкуру снимали при помощи костяного ножа согбо (согбоко, согбико, согбипо, соггепу) от угла околожаберного надреза по диагонали в направлении хвоста: сначала с одной стороны, потом — с другой. Ачори согбо — снимать кожу рыбы. Вдоль хребта оставляли неснятой полоску шириной 2,5–3 см, которую отдирали рукой на заключительном этапе рывком от головы к хвосту. Ножи для снятия кожи с тушек рыбы нанайские мужчины вырезали из кости голени лося. Каждую шкурку отдельно высушивали на тальниковых вешалах холгини в расправленном виде, перекинув через прут. Вешала ставили на ветерке (холгёри — сушиться). Высушенную кожу рыбы складывали стопкой чешуей друг к другу, сворачивали путем последовательного сгибания сначала по длинным сторонам навстречу друг другу, потом по коротким в четыре слоя («чтобы быстрее обрабатывать»), после чего били в мялке. В центральную выемку станка дэли одновременно закладывали до 10 (и более) шкурок в зависимости от ее размеров («чтобы углубление полным было»). После непродолжительного битья колотушкой вэксун («чуть-чуть побьешь») добавляли еще шкурки. (Другой вариант обработки: удаляли (выдергивали) чешую пальцами или при помощи ножа; действие называлось нилту- ). Верховские нанайцы перед обработкой кожи рыбы в мялке сбрызгивали ее водой, чтобы она не перегрелась и не сварилась, озерские нанайцы и нанайцы окрестностей села Троицкое так не делали — «кожа должна нагреться, горячей стать, чтобы лучше размягчилась». Боковые выемки станка дэли имели название богди (с. Ачан), центральная — ангмани (букв. рот (с. Джари)). При работе с мялкой женщина садилась на скате, чтобы станок стоял ниже сидящего человека. Нивхи использовали для обработки рыбьих шкур не специальные инструменты и приспособления, а обычную ступку.

Очищенную от чешуи кожу рыбы смазывали с внутренней стороны кашицей пaгдан (по информации В. Г. Ходжер, смазывание кожи рыбы производилось с обеих сторон шкурки — «много-много, чтобы пропиталась»). Пaгдан делали следующим образом: сухую икру кеты чапа толкли, разводили водой, оставляли на ночь, чтобы появился запашок — «рыбий запах». В качестве смазки использовали также бульон ухи для собак (озерские нанайцы бульон не применяли). Кроме икры рыбы уссурийские нанайцы применяли рыбьи молоки, мозги изюбра, кабана, а словом фaгда(н) обозначали смазку для кожи рыбы вообще. Нанайцы с реки Кур «просушенную, столченную кетовую икру, немного сваренную и прогнившую, которую использовали для смазывания рыбьих и звериных шкур при выделке», называли хагдa. Глагол хагдаиури означал следующий процесс: «смазать кожу тухлой икрой при обработке шкур». Действию «разводить водой растолченную икру рыбы» соответствовало слово моди, процесс смазывания рыбьей кожи кашицей из сушеной кетовой икры озерские нанайцы называли модори, найхинские пaгда-, рыбным отваром умэ-; уссурийские нанайцы процесс смазывания кожи рыбьей смазкой вообще называли фaгдачи-. Нанайцы, жившие по Амуру между устьями Сунгари и Уссури, «просушенную, столченную рыбью (кеты, щуки, ленка) икру, сваренную и прогнившую», называли хагдэ. Ею смазывали «рыбью и звериную кожу при выделке. Хагдэ делали также из муки, чумизы, отрубей, кукурузы».

Смазанные шкурки складывали внутренними сторонами друг к другу и клали под пресс на 1–2 часа. Затем доставали, мяли руками (монгичори), растягивали, разглаживали края и вешали сушить. После чего повторно обрабатывали в мялке. Это действие имело название дувy, дувyвури. «Кунгугиури» — говорили кур-урмийские нанайцы, когда мяли кожу рыбы повторно после смазки икрой. Обработанную кожу сворачивали рулоном и подвешивали над очагом — дымили ее, чтобы она обрела устойчивость к моли. Кожа сомов и других крупных рыб требует обезжиривания. После размягчения ее посыпали гнилушками, которые вытягивали часть жира.

Искусство обработки кожи рыбы и изготовления из нее одежды сохранилось у нанайцев до настоящего времени. Конечно, время внесло некоторые коррективы в технологию процесса, однако кожу рыбы и сегодня мнут в деревянных станках своих бабушек и прабабушек. Во время реставрации халатов из кожи рыбы из собрания ГМДВ народная мастерица, член Союза художников России Ю. Д. Самар применяла следующий способ выделки кожи кеты и сазана: «Осторожно обходя спинные плавники (не надрезая), снимаем кожу с помощью тупого ножа, тщательно прочищаем от жировых, пленочных и тканевых остатков, хорошо промываем пресной водой. Жирную кожу можно промыть в мыльно-порошковом растворе. Просушиваем на гладкой поверхности в распластанном виде (не на весу). Затем проминаем в кожемялке до мягкости драпа, с помощью инструментов (подобие пинцета) снимаем чешую и ячейки. Затем вновь промять на кожемялке. Отшлифовать с помощью наждака, начиная с крупнозернистой поверхности до мельчайшей. Отшлифовка проводится с двух сторон кожи». (Самар Ю. Д., март 2003 г.)

Тщательность обработки кожи рыбы зависела от ее предназначения. Кожу для головок обуви бидака (среднеамурские нанайцы), мидака (горинские нанайцы) почти не обрабатывали, чтобы сохранить чешую. Тупым ножом счищали с кожи остатки рыбьего мяса и жира, «чуть-чуть» мяли руками или немного в мялке. На коже рыбы, предназначавшейся для пошива рабочих халатов амири, нередко оставляли лунки от чешуи. При изготовлении рабочей одежды такую кожу просто располагали лунками вниз, чтобы в ней не задерживалась дождевая вода. Для нарядных и свадебных халатов кожу рыбы лощили пемзой (сунгарийские нанайцы называли пемзу урахu), ножом или стеклом. Ее клали на ровный округлый чурбан и терли. (ПМА. 1999 г., от Гейкер Н. Б., Самар А. А.; 2000 г., от Бельды С. С., Ходжер В. Г.; 2002 г., от Самар Ю. Д.; Личная переписка автора: письмо от Л. Ф. Самар от 10 октября 1999 г.; ГАХК. Ф. Р.-696, оп.1, д.179, л.99).

Кожу рыбы для праздничного (нарядного) женского халата амири выбеливали белой глиной тоакса (средне-амурские нанайцы), туахса. В Найхине ее собирали летом в окрестностях села. Во время малой воды она появлялась на берегах заливов в виде маленьких комочков. Выделанную кожу рыбы смазывали тонким слоем глины, высушивали на солнце, снова смазывали, высушивали (так три раза), а потом снова мяли. Другой способ отбеливания кожи рыбы заключался в следующем. В марте необработанную кожу вывешивали на мороз и оставляли до тех пор, пока она не становилась белой («все выветривалось», по выражению информанта). (ПМА. 1999 г., от Оненко К. Х.; 2000 г., от Бельды С. С.; Оненко К. Х.)

Нанайцы для пошива халата использовали шкурки самок кеты, которая была мягче. Всего на халат из кожи кеты требовалось примерно 30–35 шкурок средней величины. Точное количество зависело от размера изготавливаемого халата. Изнаночная сторона изделий из кожи рыбы имела махровую поверхность (волокна, покрывающие кожу рыбы, назывались унгсу) и, следовательно, не вызывала неприятных ощущений у человека при соприкосновении с телом. (ПМА. 1991 г., от Пластины З. А.; 1999 г., от Гейкер Н. Б., Самар А. А.; 2000 г., от Бельды С. С., Ходжер В. Г.; 2002 г., от Самар Ю. Д.; Личная переписка автора: письмо от Л. Ф. Самар от 10 октября 1999 г.).

При пошиве одежды кожу рыбы раскраивали таким образом, чтобы образовывался симметричный мозаичный рисунок. Великолепным образцом такой работы является женский нарядный халат из фондов нашего музея (ГМДВ КП 294/Э-112). Кожу рыбы раскраивали на доске худэн женским ножом гирсу («герасо с изогнутым лезвием длиной ок. 10 см»). Позднее таким же способом раскраивали ткани. (ПМА. 2000 г., Бельды Н. Ф.; ГАХК. Ф. Р-1629, оп.1, д.7, л.11.).

В изложении В. В. Подмаскина технология обработки удэгейцами шкур рыб была следующей: «Кожу снимали костяным ножом сугбунку, разглаживали костяным „утюжком“ и клали сушить вдали от огня на несколько дней. Для придания коже необходимой мягкости ее разминали кожемялкой. Затем ее смачивали бульоном из голов кеты, смазывали жидко разведенной кетовой икрой и сворачивали в тугой рулон несколько штук. После этого кожу еще раз мяли деревянным молотком, а затем коптили, подвешивая на несколько дней над очагом. Чем больше кожа была подвергнута действию дыма, тем прочнее она становилась и приобретала коричневый цвет». По словам В. Т. Кялундзюга, «кожу рыбы тоже дымокурили. Вещи из кожи рыбы тоже не промокали. Обувь из кожи рыбы осенью надевали поверх кожаных олочей, как дождевые сапоги» (ПМА. 1998 г., от Кялундзюга В. Т.).

Кожа сазана, тайменя, кеты, горбуши и ленка была прочной, мягкой и непромокаемой, защищала от ветра, хорошо сохраняла тепло. Лучшим материалом для шитья ноговиц, обуви, рукавиц удэгейцы считали кожу кеты и ленка. Нити дава сиктани для пошива изделий из кожи рыбы делали из кожи кеты. Из щучьей кожи удэгейские женщины делали клей. Кожу сазана обрабатывали на морозе. Она хорошо окрашивалась и сохраняла краски.

Интересно, какими красителями пользовались коренные народы Приамурья для росписи своей рыбьекожей одежды? Известно, что для окрашивания кожи рыбы в синий цвет народы Амура использовали лепестки растения синеглазка чачака (нан.), цацака (нан. сёл Муху, Найхин, Толгон, Дондон) из семейства коммелиновых. В 1999 году В. Г. Ходжер из села Ачан продемонстрировала нам два способа тонировки кожи рыбы цветком чачака. Для окрашивания небольшого куска кожи рыбы брали щепотку лепестков, клали на кожу, сгибали шкурку вдвое и мяли в руках. Действие повторяли дважды. При окрашивании кожи большого размера пригоршню лепестков чачака складывали в марлю, скручивали и получившимся тампоном натирали кожаную поверхность. Содержимое марли меняли дважды. Марлевый тампон позволял наносить краску равномерно. Судя по всему, первый способ окрашивания кожи рыбы более древний, а второму способу предшествовал способ, записанный нами в селе Найхин. Лепестки синеглазки толкли в ступе до однородной массы, макали в нее древесные стружки саори и наносили ими краску на кожу рыбы. Или собирали лепестки синеглазки в посуду, оставляли в ней на несколько дней до появления сока. Некоторые нанайцы даже выращивали чачака около своего дома. (ПМА. 1998 г., 2001 г., от Бельды С. С.; 1999 г., от Ходжер В. Г.; ГАХК. Ф. Р-1180, оп. 1, д. 10, л. 4).

Источником бурой краски являлся гриб-дождевик гакта. Его толкли и полученной массой красили кожу рыбы. Гакта собирали и сушили на зиму, в случае необходимости толкли и размачивали. Для получения желтой краски персо амурские нанайцы соскабливали грибной нарост с дуба, заливали его горячей водой, давали настояться, после чего употребляли для окраски «предметов обихода из кожи (рыбы и др.)». Грибы можно было собирать в значительном количестве. По словам Н. Б. Гейкер, собирали не грибы, а труху («порошок»), который они находили под корой трухлявого дуба. Удэгейцы делали желтую краску из плесневых грибков гнилого дуба. Можно предположить, что все перечисленные здесь природные материалы имеют красящие свойства и могли использоваться в качестве красителей. Автор монографии была свидетелем, как ульчанка Н. К. Ходжер использовала для окраски кожи рыбы в желтый цвет лепестки декоративного цветка, росшего у нее на клумбе. Дубовые грибы, которые найхинские и даергинские нанайцы собирали с дубов на левом берегу Амура, для получения краски персо толкли и разводили рыбьим жиром. Натирание кожи рыбы внутренней стороной коры бархата и ясеня также придавало окрашиваемому материалу желтый цвет: «у ясеня, бархата снимешь кору и мажешь внутренней стороной — желтый цвет получается». (ПМА. 1999 г., от Самар А. А.; 2000 г., от Бельды С. С., Оненко Д. Э., Оненко С. Н.; 2001 г., от Бельды С. С., от Гейкер Н. Б.; ГАХК. Ф. Р-1629, оп.1, д.8, л.43,146.)

Околоплодные сумочки водяного ореха, лещины давали бурую краску: их толкли, полученной массой намазывали материал. Толченая черемуха давала при окраске коричневый цвет. О красной краске нанайцы говорили: «Эту краску земля родит», т. к. для ее получения они использовали красную охру давохса. Нанайцы селения Сикачи-Алян брали ее на утесе Красный или Сикачи-Алянский (на 1 км выше селения). В нанайском языке словом давохса или даокса называется узкий участок земли. Возможно, информант сообщил не название красной охры, а уточнил место, где нашел ее — на узком участке земли между сопкой и протокой. По предположению С. С. Бельды, красную охру могли называть сэгджэ ицэку (букв. красный краситель). Красную краску получали также путем варки сосновой коры. Ткани красили соком голубицы, черемухи (черный цвет), клюквы (красный цвет). (ПМА. 2001 г., от Бельды С. С.; ГАХК. Ф. Р-1180, оп. 1, д. 10, л. 4; Ф. Р-1629, оп.1, д.8, л.144.)

Черную краску нанайцы получали, смешав сажу с внешних поверхностей котлов и сушеную икру кеты, растолченную и разведенную до состояния жидкой кащицы. Вместо икры могли использовать рыбий жир. (ПМА. 1997 г., от Самар А. А.; ГАХК. Ф. Р-1629, оп.1, д.8, л.203). Дополнительная информация о растительных красителях, применявшихся нанайцами, опубликована К. П. Белобородовой и Т. А. Давидовой. Добавим лишь, что желтый цвет давала кора ольхи, красный — лиственницы, коричневый — дуба, зеленый — листья растений. Листья растений толкли, а кору деревьев долго варили. Затем в отвар или сок добавляли толченую в порошок высушенную икру кеты, чтобы краска не смывалась. Источником черной краски являлась также кожура маньчжурского ореха. Ее снимали с плода и водили по материалу. Краски из лепестков, листьев, плодов растений были «прозрачными».

Однако уже во второй половине 1920-х годов для окраски традиционных изделий нанайцы чаще всего использовали китайскую тушь и анилиновые краски (ГАХК. Ф. Р-1629, оп.1, д.8, л.186, 188, 192, 193).

Удэгейские женщины в качестве одного из красителей использовали плоды черемухи Маака: их варили, при окраске белой ткани она приобретала малиновый цвет. Кожура плода маньчжурского ореха давала темный красновато-кирпичный цвет (ПМА. 1998 г., от Кялундзюга О. А.). Кору краснотала использовали для получения коричневой краски. Для этого кору насыпали в воду, доводили до кипения, остужали, после чего сразу можно было окрашивать (ПМА. 1998 г., от Кялундзюга О. А.). Коричневый цвет коже придавали также корой вида ольхи, поверхность коры которой имела поперечные трещинки, бордовый — корой другого вида ольхи (называли ее бордовая ольха — дугумпэ), на поверхности коры которой были продольные трещинки. По свидетельству В. Т. Кялундзюга, вид ольхи с продольными трещинками в окрестностях села Гвасюги не растет, только в верховьях Хора, Сукпая. Кору такой ольхи заказывали тем, кто туда направлялся. Ее собирали летом, когда соков в коре больше. Заготовленная кора ольхи называлась дугэмпэ. Известная удэгейская мастерица И. И. Кялундзюга так окрашивала кожу для пошива обуви (ула) в бордовый цвет: «кору рубила, теплой водой взбрызгивала, в руку брала горсть, терла-терла-терла кожу, ровдугу» (ПМА. 1999, 2005 гг., от Кялундзюга В. Т.). Другие натуральные красители, которые использовали удэгейцы, подробно описаны В. В. Подмаскиным, и здесь я повторяться не буду. Удэгейская роспись по коже имела четкий графический характер, благодаря очерчиванию контура орнамента тонкой черной линией и обилию темных полос на светлом фоне. Узоры, в. ч. отводку контура на готовое изделие наносили с помощью специальной лопаточки — йэуэнгку (хор.). Ее один конец был пошире, другой — поуже. С появление в обиходе удэгейцев китайских и русских тканей и шелковых нитей колорит их традиционной одежды изменился в сторону насыщенности и разнообразия цвета.

Согласно данным С. Н. Браиловского, основное поле халатов из кожи рыбы удэгейцы не тонировали. Минеральными красками расписывали «воротник, плечи, края рукавов (обшлага), край верхней полы и низ одежды», а также кайму по боковым швам «от нижней каймы до пояса». Однако в 1927 году у удэгейцев реки Хор заведующей этнографическим отделом нашего музея Н. А. Серк был собран женский халат из кожи рыбы, стан которого окрашен в кирпичный цвет, а рукава в фиолетовый (ГМДВ КП 7886/Э-117). Кстати, этот удэгейский халат представлял высокое искусство приамурских мастериц на юбилейной выставке «Искусство национальностей СССР», которая проходила в 1927–1928 годах в Москве и была приурочена к 10-летию Октябрьской социалистической революции.

Одежда тэрглэ из кожи рыбы бытовала у сунгарийских нанайцев до начала ХХ века. У амурских нанайцев одежда из кожи рыбы сохранялась как повседневная зимняя одежда еще в середине 1920-х годов. Учительница Найхинской школы Н. Беляева-Линнас писала зимой 1924 года, что все ее ученики одеты в «рыбьи рубахи, штаны и обувь, и все прочее» («Тихоокеан. звезда». — 1924. — 2 марта.). Не исключено, что в данном случае имел место ренессанс одежды из кожи рыбы в среде коренного населения из-за развала торговли в годы Гражданской войны и первые послевоенные годы. В. К. Арсеньев писал в 1928 году: «Рыбы теперь идет меньше, и „ю-пи-да-цзы“ в период с 1908 по 1918 гг. стали шить одежду из материй. Теперь рыбья коже опять вступает на первый план».

Татьяна МЕЛЬНИКОВА,
главный хранитель Государственного
музея Дальнего Востока им. Н. И. Гродекова,
кандидат исторических наук

Литература:

1. Белобородова, К. П. Приамурские узоры / К. П. Белобородова. — Л. : Художник РСФСР, 1976.— 106с.
2. Бельды, М. П. Троицкая волость: ис-т. исслед. / М. П. Бельды. — Хабаровск: РИОТИП, 1999. — 128с.
3. Браиловский, С. Н. Тазы и удихэ: опыт этногр. исслед. / С. Н. Браиловский. — Владивосток, 1898. — 219 с.
4. Давидова, Т. А. Технико-художест-венные особенности обработки и оформления изделий из рыбьей кожи / Т. А. Давидова // Познавательно-творческая деятельность на художественно-графическом факульте-те: межвуз. сб. науч. тр. — Хабаровск, 1984. — С. 51-52.
5. Кочешков, Н. В. Неханьские народы Северо-Восточного Китая: ист.-этногр. очерк / Н. В. Кочешков // Россия и ATР. — 1999. — № 1. — С. 54.
6. Кялундзюга, В. Т. Кялундзюги-Симонова словарь удэ-гейского языка = A Kyalundzyuga-Simonov dictionary of the udeghe (udihe) language (preprint) : удэгейско-русский-удэгейский: (препринт). Т. 1 / В. Т. Кялундзюга, М. Д. Симонов. — Стеншев: IIEOS, 1998. — 425 с. — (Monograph series ; 15/1).
7. Лопатин, И. А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские / И. А. Лопатин. — Владивосток, 1922. — 370с.
8. Маак, Р. К. Путешествие на Амур, совершенное по распоряжению Сибирского отделения ИГО в 1855 г. / Р. К. Маак. — СПб: Тип. К. Вульфа, 1859. — 565 с.
9. Мичи, А. Путешествие по Амуру и Восточной Сибири / А. Мичи. — СПб. ; М., 1868. — IV, 351 с. : ил.
10. Оненко, С. Н. Нанайско-русский словарь / С. Н. Оненко. — М. : Рус. яз., 1980. — 552 с.
11. Письма В. К. Арсеньева / В. К. Арсеньев // Сиб. огни. — 1972. — № 9. — С. 177.
12. Подмаскин, В. В. Духовная культу-ра удэгейцев XIX-XX вв. : ист.-этногр. очерки / В. В. Подмаскин. — Владивосток: Изд-во ДВГУ, 1991. — 160 с.
13. Подмаскин, В. В. Народные знания удэгейцев: ист.-этногр. исслед. по материалам XIX–XX вв. / В. В. Подмаскин. — Владивосток: Дальнаука, 1998. — 228с.
14. Ритуальная скульптура нанайцев (из собрания музея советского изобрази-тельного искусства г. Комсомольска-на-Амуре) : каталог. — Комсомольск н/А: Тип. АПО им. Гагарина, 1992. — 178 с.
15. Сем, Л. И. Очерки диалектов нанайского языка. Бикинcкий (уссурийский) диалект / Л. И. Сем. — Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1976. — 212 с.
16. Смоляк, А. В. Народные художест-венные ремесла Приамурья / А. В. Смоляк // Сельско-му учителю о народных художественных промыслах Сибири и Дальнего Востока / сост. Т. Б. Митлянская. — М., 1983. — С. 99-132.
17. Суник, О. П. Кур-урмийский диалект: исслед, и материалы по нанайс. яз. / О. П. Суник. — Л. : Учпедгиз. — 208 с.
18. Фольклор удэгейцев: ниманку, тэлунгу, ехэ / сост. М. Д. Симонов, В. Т. Кялундзюга, М. М. Хасанова. — Новосибирск: Наука, Сиб. предприятие РАН, 1998. — 561 с. — (Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока; т. 18).
19. Ходжер, Г. Г Вещун / Г. Г. Ходжер // Дал. Восток. — 1989. — № 9. — С. 3-39; № 10. — С. 6-72.
20. Шестакова, Ю. А. Новый перевал / Ю. А. Шестакова. — М. : Молодая гвардия, 1956. — 319 с. : ил.