Словесница Искусств

Маршруты Виктора Волчкова

Из нашего дома, расположенного на краю Сиваков, до школы вела тропинка. Я шел по ней с портфелем в руках, а мне навстречу бежал журавль, разгоняясь для взлета — в те годы эти птицы еще встречались. Журавль уже миновал «точку возврата», остановиться не мог. Поэтому стал взлетать, не добежав до меня несколько метров. Я отчетливо видел его тревожные бусинки глаз, падающие с лапок серебристые капли воды. И тогда я с отчаянной завистью пожалел, что у меня нет крыльев. Наверное, в то время у меня и зародилась мечта стать путешественником.

К счастью, она осуществилась, число пройденных на сегодняшний день маршрутов приблизилось к сотне... Об этих путешествиях, о людях, с которыми встречался, и родной природе мои очерки, рассказы, новеллы.

Из книги Виктора Волчкова «Когда волки воют...»

Существует такое выражение: писатели бывают двух типов — те, которые живут, чтобы писать, и те, кто пишет, чтобы жить. Но есть и такие, которые живут полноценной жизнью, как и большинство смертных, и пишут об этом по велению души. Таким был и мой друг прозаик и журналист Виктор Волчков, которого я называл по отчеству − Егорыч. Он любил повторять латинское Via est vita, то есть «Дорога — это жизнь». И был этому верен.

Начало октября 1972 года. Всесоюзная ударная комсомольская стройка первенца дальневосточной гидроэнергетики − Зейской ГЭС. Две недели я здесь в командировке, передаю репортажи в газету «Амурский комсомолец» о важнейшем событии в истории строительства − перекрытии реки. В те дни я и познакомился с Виктором − тогда собственным корреспондентом областной газеты «Амурская правда». Вскоре мы подружились. Работая уже в одной редакции, вместе писали материалы о пуске первых агрегатов ГЭС, парились в баньке Егорыча, ходили в тайгу за удивительной ягодой моховкой − много чего было. Он был старше на семь лет, а главное, на Великую Отечественную войну, потому мудрее, смотрел на жизнь реальней, чем я. Может быть, эта разность и непохожесть и притягивали нас друг к другу.

Уже тогда он писал рассказы о братьях наших меньших, писал интересно, достоверно, точно, ибо обо всем, о чем рассказывал, хорошо знал с детства, которое прошло в амурском таежном поселке Сиваки, был страстным путешественником, охотником, рыбаком. Его первая книга «Куда ведет та дорога...» вышла в 1982 году в Амурском отделении Хабаровского книжного издательства, уже после моего отъезда в Белгород. Виктор прислал экземпляр. На титульной странице такие слова: «Моему другу и просто хорошему человеку».

Вот как Виктор рассказывал о начале своего писательства: «Я учился в Якутском государственном университете на геолога. Одна из летних полевых практик проходила на хребте Полуосный, который почти вплотную подходит к Северному Ледовитому океану. В нашем геологическом отряде было четыре человека и столько же лошадей. Из них (лошадей) − три кобылы и жеребец. Так вот, мошка почему-то невзлюбила именно жеребца и буквально выела у него паховое место. И те органы, что упоминаются вместе с фамилией Фаберже, в полном смысле слова висели на волоске. Чтобы животное не мучилось, его решили пристрелить. Начальник отряда Сашка Аверченко за такое самоуправство едва не поплатился своей должностью. Дело в том, что руководство Северной экспедицией, куда мы входили как структурная единица, к расследованию убийства коня привлекло КГБ. И нам, работникам отряда, пришлось немало походить по кабинетам сверхстрогих кагэбэшников. В заключение они потребовали изложить все рассказанное нами на бумаге. Ну, что писали мои товарищи − не знаю, но я накатал целый рассказ. Допрашивавший меня следователь даже усмехнулся: „Тебе бы впору писателем родиться...“ Сказано было с иронией, но я воспринял его слова как трамплин для дальнейших действий. Переработал изложенное и отнес текст в газету „Молодежь Якутии“. К моему удивлению, рассказ напечатали. Более того, пригласили на работу в газету».

Да, пути, которые приводят на писательскую дорогу, воистину неисповедимы.

Кстати, о дороге. В предисловии к книге «На берегах студеной Пёры» мой друг написал: «Дорога − это жизнь. А она не бывает плохой, бывает разной, как говорят старые эвенки. Словом, после плохой погоды всегда наступает хорошая». И тут же: «Живу по принципу: мы не можем ждать милости от природы, но и ей нечего ждать от нас». Это сказано с юмором, но Егорыч на самом деле никогда ничего ни от кого не ждал, ни о чем никого не просил, всего добивался сам, в литературе тоже. Чтобы его проза вышла к читателю, написал и издал несколько, так сказать, заказных книг, но в каждой значительную часть объема занимают его рассказы.

Став белгородцем, я часто наведывался на малую родину и обязательно заезжал к Егорычу. И всегда в разные места: в города Зею и Благовещенск, в поселок Сиваки, в призейское село Прядчино, в таежную Черновку... Еще он жил в Якутске и Ленске, в бамовских поселках Чара и Зейск, на берегу Байкала − всего сменил более тридцати мест жительства. Такая уж у моего старшего товарища неугомонная и неусидчивая натура. Он даже был прописан на дрейфующей в Северном Ледовитом океане станции «Северный полюс − 16», куда забросила журналистская судьба. Как подтверждение этого факта Егорыч хранил страничку еще советского паспорта с соответствующим штампом.

Последние годы Виктор жил в поселке Углегорске (сейчас город Циолковский), вблизи космодрома Восточный, издал книгу о прошлом, настоящем и будущем этих мест. Был у него и уголок для отдохновения − домик в селе Малая Сазанка на берегу Зеи.

− Если нет лиственницы под окном,
значит, земля чужая.

Тайга вековая шумит кругом.
Осень звенит золотая.

− Слава Богу, еще уголок
есть, где душа моя радуется!..

И полыхает зарею восток.
Жизнь продолжается...

Это строки одного из многих стихотворений, которые я посвятил другу.

Когда на меня наваливается грусть-тоска и накатывает ностальгия по Приамурью, я беру книги Виктора Волчкова «Тайна хребта Кет-Кап», «Брусничные рассветы», «Берег сокровищ», «На берегах студеной Пёры», «Когда волки воют...» и другие и словно вновь брожу по амурской тайге, сижу у быстрых речек, вижу неповторимые рассветы и закаты, слышу настороженные посвистывания рябчиков...

А как прекрасны, как волнуют эти строки: «Только не ищите здесь экзотики, поражающего глаз ландшафта. Вас окружат скромные сосны, березы, лиственницы. Но если спуститься по распадку к мари − к конечной цели маршрута, − то можно увидеть родничок. Небольшой такой, фонтанирующий на какой-то десяток сантиметров, с удивительно чистой и вкусной водой. Это место сорок лет назад показал мне отец. До сих пор отчетливо помню, как он бережно протянул мне принесенную с Великой Отечественной алюминиевую кружку, наполненную родниковой водой. Вряд ли эта вода обладает целебными свойствами, но родничок дорог мне по-особому, я предпочту его любым термальным и минеральным источникам: ведь это родник моего детства».

Между прочим, если слова-существительные во фразе «Дорога — это жизнь» переставить, то получится: «Жизнь − это дорога», а она тоже не бывает плохой или хорошей — бывает разной. Егорыч по любой шел с достоинством.

Однажды я навестил друга. Тогда он только переехал в село Прядчино и, казалось, в этот раз обустраивался навсегда. Вечером мы наловили рыбы в Зее, вода которой плескалась прямо за огородом Егорыча. За столом Виктор, как всегда, шутил, говорил, что никакие перестройки и лихие девяностые не отнимут у него тайгу и охотничье ружье. И перо, то есть пишущую машинку, тоже. Процитировал и поговорку, мол, не теряй мужества — самое худшее еще впереди.

В тот вечер у меня появился экспромт:

Гостюю снова у Волчкова,
Ем настоящую уху.
Кто говорит, что жизнь хренова,
Тот явно мелет чепуху.

В июле 2016 года я и моя жена Татьяна несколько дней гостили у Егорыча. Он обживал дом, построенный своими руками в селе Курган неподалеку от Углегорска. Было видно, что рад новому «гнездышку», говорил: вероятно, это его последний земной причал. Мы сидели у костерка около стремительной Пёры, пили его изделие — пахучую и крепкую «дубовку», ходили в тайгу за грибами, и мой друг ломился сквозь чащобу, как лось. Кстати, его литературный псевдоним Лосев.

Вернувшись в Белгород, я написал стихотворение «Таежная музыка»:

Егорыч никогда не посещал
концерты симфонического оркестра,
зато сплавлялся по рекам,
поднимался в горы,
охотился на косуль и лосей.
Говорит:
— Прожил интересно,
не жалею вовсе!..

Под окном на поляне
бахромою пахучей
опушилась осенняя лиственница,
златокудрой красавицей,
утро встречая,
березка стоит.
Егорычу здесь такая музыка слышится —
никакой Моцарт не сочинит.

В начале октября я позвонил Егорычу. Он сообщил: у него обнаружили рак желудка, причем в последней стадии. Это было так неожиданно, ведь совсем недавно видел его здоровым, веселым, жизнерадостным. Врачи говорили, мол, операцию делать поздно, но Витя настоял и еще два года мужественно боролся с неизбежным.

Незадолго до ухода в мир иной (это произошло 29 сентября 2018 года) он наказал дочери Татьяне положить ему в любимый оранжевый портфель компас, нож, спички, часы, коньяк, а еще книгу стихотворений Владимира Высоцкого, которую я ему когда-то подарил — в неведомую дорогу мой друг собирался обстоятельно. А на памятнике завещал поместить его портрет в накомарнике, альпеншток (инструмент, с которым покоряют вершины) и начертать такие слова:

В споре, где вопрос касается охоты,
Там Волчков поспорит даже с Дон Кихотом

...Я и сейчас часто разговариваю с Егорычем, особенно, когда житуха прижимает к стенке, и слышу его подбадривающий голос: «Держись! Последнее слово всегда остается за Фортуной».

В нынешнем году сын Виктора Волчкова Артем выпустил книгу отца «Амурская кладовая: лесные рассказы». Прекрасно иллюстрированная, она, думаю, будет интересна как взрослым, так и юным читателям. Жизнь продолжается в слове.

Валерий ЧЕРКЕСОВ
Фото из архива автора и открытых источников в Интернете