Хабаровским краевым музеем им. Н.И. Гродекова издана книга материалов из личного архива А.П. Путинцевой (1903–1993) «Дневники Красной Юрты».
Осенью 1929 года в таежном нанайском стойбище Нижние Халбы, что на Нижнем Амуре, сошла на берег хрупкая белокурая девушка, Шурочка Путинцева, направленная краевым комитетом ВКП(б) на ответственную должность заведующей Горюно-Амурской Красной Юртой. Она сама попросилась на эту работу под впечатлением от встречи со знаменитыми дальневосточниками В. К. Арсеньевым и Г. А. Ушаковым. Наверное, она даже не подозревала, как далека будет ее жизнь на Амуре от девичьих романтических представлений.
С первого дня Александра Петровна вела дневник, в торопливых, кратких строках которого отражается и история страны того переломного времени, и история Дальнего Востока, и история маленького народа, живущего здесь по традициям предков не одну сотню лет. И Шурочке Путинцевой, Суре Путинче, как звали ее нанайцы, предстояло творить эту историю, менять вековые традиции, вершить судьбы людей. Для этого нужен был твердый характер, большая путеводная идея и настоящая любовь к незнакомым, во всем непонятным людям. Именно уважение и любовь позволили Александре Петровне не только стать родной для них, но свою дальнейшую судьбу связать с жизнью и культурой амурских жителей и сохраниться в их доброй памяти до наших дней. Уже через год она говорила по-нанайски, потом много лет преподавала нанайский язык в Государственном педагогическом университете им. А. И. Герцена и участвовала в создании литературы на нанайском языке. Ее научная работа и диссертация тоже были связаны с нанайской филологией.
Но это будет потом, а пока, на другой день после приезда, «…Утром нас известили, что у гольдячки Анны родился ночью сын. Родила она его в сарае. Пошли сразу к ней в юрту, уговаривали пойти к нам на койку роженицы — наотрез отказалась: „Я уже родила, ничего не болит, чего лежать буду“. Оказали помощь дома — ребенку перевязали пуп. Хижину ее подмела, выстирала тряпки для новорожденного ребенка, белье для малышей, умыла их. Потом раскрыли дома ящики, достали бязь и сшили новорожденному распашонки и пеленки, чтобы показать, как надо держать ребенка…». Шурочка не гнушалась никакой работы, собственным примером пыталась убедить своих подопечных в преимуществах новшеств, с которыми она к ним приехала.
И хотя Красная Юрта должна была решать задачи государственной важности — ликвидация неграмотности, политическое, культурное, санитарное просвещение и, в конечном счете, включение жителей далеких российских окраин в новую советскую действительность — участие А. П. Путинцевой в работе Юрты не ограничивалось организационными и руководящими функциями. Ей приходилось выполнять работу, не свойственную руководителям: купать детей, мыть нанайские фанзы, копать общественные огороды, водить женщин в баню, обучать их шитью на машинках, делать прививки от оспы, часто с риском для собственной жизни. «13/III — с утра врач прививал оспу в Кондоне. В нескольких семьях не пришлось долго уговаривать, дались быстро, а в семье Тумали — делегатки, выдвинутой в Сельский Совет, — она и ее два сына наотрез отказались, ругались так, что волосы дыбом вставали… Особенно Николай — старший сын, дело дошло до того, что он пообещал схватить ружье и пристрелить меня, если оспу ему привью, но, видя мою решительность — ни в коем случае не отступать, — он все же сдался, и под всякие ругательства врач оспу ему все же привил. …Как тяжело работать. Сегодня после всей этой истории я выкурила папиросу прямо у них в юрте, хотя всегда борюсь с табачниками и сама не курю. А они уже начали смеяться и говорить: «Не серчай, Шура!».
Основной целевой аудиторией Юрты должны были стать женщины-«туземки». «10/IV — четверг… Сегодня начали заниматься с женщинами. На курсах им заниматься трудно, через переводчика долго, поэтому для женщин выработала отдельную программу, и проведем десятидневные курсы. В программе — женские болезни, гигиена женщины, ликпункт, арифметика, роль женщины в колхозном строительстве, права женщины по советским законам. Беседы о первой помощи в несчастных случаях проведем для всего стойбища. На занятия пришло семь женщин. Беседа о женских болезнях была хорошо усвоена, задавали вопросы, говорили о всяких своих болезнях: у кого после родов, у кого от тяжестей, говорят по-гольдски, беседы тоже переводятся на гольдский язык, т. к. по-русски понимают очень немного, самые простые вещи».
Не сразу у Александры Петровны сложились доверительные отношения с нанайскими женщинами, потребовалось время, терпение, доброжелательность, чтобы они стали впоследствии друзьями. «8/XII — воскресенье — … Дуня Самар была в юрте одна, обрадовалась, когда я пришла к ней и говорила со мной в первый раз, не стесняясь, обо всем откровенно. Говорила об умерших ребятах, что очень хочет ребенка, да больше нет, о том, что Юрьевич (муж) бил ее сильно, а теперь боится меня, и ни разу ее не трогал, расчувствовалась, поплакала, а потом просила проверить, запомнила ли она буквы, позанимались мы с ней и поговорили».
Первыми образовательными учреждениями, организованными Красной Юртой, были детские сады и пункты ликвидации неграмотности для взрослых. Дети очень быстро освоились в новых условиях и в любую погоду бежали к Шурочке. «11/IV — пятница — В детсаду девять малышей и пять старших. Играют с увлечением в лото, во время игры даем объяснение по каждому предмету, говорим, что и им надо так делать, например, чесать гребешком голову, щеткой чистить платье от пыли (или вытряхивать, если ее нет), метла нужна, чтобы заметать на улице около юрты. Курицы несут яйца, которые очень полезны для ребятишек, надо говорить отцам, чтобы развели. А вечером приходят отцы и смеются, что дети им «лекции читают», «учат».
Обучение взрослых шло труднее, приходилось преодолевать сопротивление и самих учащихся, и их родственников. «5/XII — четверг — … Вечером собрались женщины. В Юрте, кроме меня, никого не было, и они чувствуют себя, как дома (их было девять). Попросили меня играть, и пели и играли, как ребята, потом подняли возню. Дуня (38 лет) полезла со мной бороться, я ее в два счета положила на лопатки (она несильная). Потом начала занятие ликпункта. Вдруг ворвался старик Самар и давай ругать свою дочь Дарью (18 лет), что пошла в Юрту, и сразу увел ее. Он не пускает никого из своих женщин (две невестки и две дочери) к нам в Юрту. После его крика сорвались две гольдячки и тоже хотели уйти из боязни, что их мужья и другие женщины ругать будут, что они учатся. Еле-еле удержала их и заставила продолжать заниматься. Трудно с ними. Так сильна боязнь „мужика“ — сначала отца, потом мужа — преодолеть которую они никак не могут».
Но интерес к новому, любознательность брали верх над страхами. «25/XI — понедельник — …Народу в Юрте было полно — и мужчин, и ребят, все прибежали смотреть, как занимаются женщины. Старик Антон Самар помогал своей бабке заниматься, она начала писать. Жалеет, что плохо видит, он ей вывел карандашом слово «МАМА» и сиял, а потом забрал букварь и говорит: «Пойдем, старуха, мы с тобой утром вместе выучим, а потом днем придем к Шуре».
За время работы Красной Юрты в четырех ликпунктах обучились грамоте 85 юношей и девушек. На учебу в Ленинград в Институт народов Севера и Хабаровский педтехникум уехали из стойбищ 28 человек, в том числе 13 девушек. Последний факт свидетельствовал о радикальных переменах: прежде девушки служили предметом купли-продажи их родителями. И с этой традицией Александра Петровна боролась непрестанно, даже находясь уже в Лениграде, продолжала следить за судьбой девочек, писала письма в партийные и государственные органы. А в годы работы на Амуре стала организатором и первым народным судьей Туземного суда, который занимался в большей степени именно калымными делами. Вот один из уникальных документов — приговор суда — сохранившийся в архиве А. П. Путинцевой:
ПРИГОВОР
Именем РСФСР 1931 года июля 22 дня Народный Нанайский Суд в открытом судебном заседании в ст. Кондон Н.-Тамбовского н/Амуре района в составе нарсудьи Путинцевой А.П., нарзаседателей Самар Ив. Гр., Самар Агаф. Фед. …
…Выслушав обвиняемых и потерпевшую и разобрав имеющийся в деле материал, суд установил:
Наймука Яков в 1929 году договорился с Саринкой Самар о том, что она дочь свою Надежду отдаст ему в жены, взамен которой Яков Наймука даст девочку, 7 лет, Маро — дочь своего брата Федора, которая в будущем станет женой сына Саринки, Вало, 16 лет. Но потом Саринка Самар, боясь быть обманутой, от обмена на маленькую девочку отказалась, предложив Якову Наймука лучше дать калым. Яков Наймука уплатил Саринке Самар одну китайскую шубу, один кусок шелку и пятьдесят рублей серебром (полтинниками). Яков Наймука, взяв в 1930 г. в апреле месяце в жены 15-летнюю Надежду Самар, жил очень плохо, никогда с ней не разговаривал, говорил, что стыдно с ней показаться и что лучше бы она повесилась. Кроме работы, Надежда Самар в семье Наймука ничего не знала. В сентябре 1930 г., прожив 5–6 месяцев, Надежда Самар от Якова Наймука ушла. Суд нашел совершенное преступление Яковом Наймука и Саринки Самар доказанным и приговорил:
Наймука Якова, 26 лет, из ст. Сорголь, нанай, рыбака-охотника, середняка, грамотного, несудимого, б/партийного, несемейного, за куплю (калым) несовершеннолетней девушки себе в жены подвергнуть, согласно ст. ст. 196 и 198 УК, лишению свободы на полтора года, но, принимая во внимание его отсталость, первую судимость и что никакой борьбы с калымом СельСоветом в 28–29 годах не велось, а также то, что он не является для общества социально опасным, суд нашел возможным, руководствуясь ст. 53 УК, заменить лишение свободы принудительными работами неквалифицированного труда сроком на шесть месяцев (50% — в доход государства).
Самар Саринку (Акулину) 36 лет, из ст. Наан, нанай, вдову, неграмотную, б/партийную, несудимую, семейную, за продажу (принятие калыма) дочери подвергнуть, согласно ст. 196 УК, лишению свободы на один год, но, принимая во внимание ее исключительную бедность и что на преступление ее подтолкнули нужда и отсталость, желание «пристроить свою дочь», суд нашел возможным, руководствуясь ст. 53 УК, приговор считать условным. Калым у Саринки Самар изьять, серебро 50 рублей сдать в Госбанк, шубу и кусок шелку реализовать, и полученную от реализации сумму также сдать в доход государства.
Приговор может быть обжалован в 14 дней в ДВ Краевой суд.
Нарсудья /А. П. Путинцева/
Нарзаседатели /Самар Ив. Гр./ /Самар Аг. Ф./
В жизни Александры Петровны на Амуре были не только борьба и трудности, но и радость их преодоления, счастье побед. Случались и анекдотичные ситуации. «17/XI — воскресенье — …Днем приходила Арина, зашла в комнату, увидела у меня на столе бюст Ленина и говорит: „Твой мужик? Ой, старик!“. По-русски она еле-еле говорит, пришлось через переводчика рассказать ей все о Ленине».
За время работы Красной Юрты в стойбищах Нижние Халбы и Кондон были созданы детсады, клубы, организованы женделегатские собрания, комсомольские ячейки, пионерские отряды. При активном участии Красной Юрты в Кондоне и Халбах были созданы колхозы, один из которых, «Сикау покто», существует в Кондоне до настоящего времени.
Встреча с Александрой Петровной в корне изменила судьбы многих нанайцев; горизонты их знаний о мире, возможности личной и социальной реализации невероятно расширились: они получили профессии, о которых не могли и мечтать, стали сами преобразовывать жизнь своего народа. Большинство представителей нанайской интеллигенции прошли школу А. П. Путинцевой, если не в период работы красных юрт, то во время ее преподавательской деятельности в Институте народов Севера. Она принимала ребят из амурских деревень в Ленинграде, заботилась о них, подкармливала. И уже будучи совсем старенькой, помнила всех по именам, интересовалась жизнью их родственников, радовалась, когда они приезжали к ней в гости.
С высоты прошедших восьмидесяти лет многие исторические события оцениваются сегодня неоднозначно. Но безусловным остается искренность служения делу, бескорыстие помыслов и уважение к иному народу, с которым жила Александра Петровна Путинцева.
Галина ТИТОРЕВА,
заведующая сектором этнографии Хабаровского краевого музея им. Н.И. Гродекова,
кандидат искусствоведения
