Года два назад я прочитала в дальневосточном журнале «Наш семейный очаг» приглашение на конкурс: написать рассказ на тему «Улица моего детства». И тогда впервые задумалась: а где же м о я улица детства? В самом деле – где? Писать не стала. Потому что или у меня нет ни одной улицы детства, или, по крайней мере, четыре: я родилась в Харбине, а потом были Штетин, Новосибирск, Варшава, Сидней... Еще трудней бывает, когда спрашивают, откуда у меня интерес к русскому языку и литературе? Ведь мы жили в разных странах. Но я не мыслю себя никем иным, кроме русской. Родители так воспитали. А литература... В нашем доме всегда были книги и музыка, классика. Сколько себя помню, мама покупала книги и пластинки, отец вечерами читал вслух или играл на баяне... или гитаре, или аккордеоне, или еще на чем-то... потому что кроме книг у нас в доме всегда был какой-то музыкальный инструмент. Мне было четырнадцать с половиной лет, когда я с родителями приехала в Австралию. Как и для всех подростков, 14 лет – трудное время. Кроме того, Австралия была уже четвертой страной в моей жизни (строго говоря, пятой, т. к. в Польше мы жили два раза), английский же – третьим языком, на котором пришлось учиться в школе. Поэтому неизбежно, подобно многим сверстникам, и я стала спрашивать себя: кто же я – русская? А если русская, то кому это надо в Австралии? Если же это никому не надо, значит, русский язык можно забыть? Вот только «забыть» я его никак не могла... Забыть язык отца и матери... да ведь это то же самое, что отказаться от своих родителей, от своего я – это то же, что перестать быть собой! Перелом прошел, жизнь потекла своим чередом. Только творческая жилка, что жила во мне с детства, все время давала о себе знать. В Варшаве, в 12-летнем возрасте, я написала свой первый рассказ, правда, на польском, да еще потихоньку от родителей послала его в редакцию. Узнали, когда было поздно: я получила ответ... Ну и что с того, что редакция вернула мое наивно-убогое творение с добрыми, правда, пожеланиями «много и серьезно учиться»? Нет, это нисколько не помешало мне вскоре начать писать «роман», опять же с рисунками, только в этот раз – на русском. Наверное, Тома Сойера начиталась. Правда, полет фантазии очень скоро оборвался: дальше фразы «Как вы прекрасны» дело почему-то не двигалось. Впрочем, скоро моя заветная тетрадь таинственно исчезла и обнаружилась уже... в Сиднее. А в Сиднее... Никогда не забуду, как я расплакалась на экзамене. В Австралии почти все экзамены сдают в письменной форме и писать надо очень быстро. А мне очень хотелось рассказать о летчике Алексее Маресьеве. И вот, я в мыслях почти что вижу, как он делает виражи над лесом, слышу звук мотора, но... у меня не хватает английских слов, чтобы это передать! Слезы брызнули тогда не из жалости к себе, а от чувства бессилия: все же третий язык за какие-то восемь лет. С тех пор фантазия, присмирев, тихо тлела, но все-таки не давала покоя и потому изредка срывалась в письмах. Пока в 1986 году я снова не села на школьную скамью... И опять все мои сочинения, рассказы, самое первое «настоящее» стихотворение были написаны... на английском. Почему – одному Богу известно. И только в университете, да и то не сразу, я перешла на русский. Но зато пути назад уже не было. Сейчас я пишу стихи, рассказы, путевые очерки, воспоминания, довольно много статей. И все-таки больше всего люблю поэзию и художественную прозу. Кроме целого ряда книг разных авторов и регулярных публикаций журнала «Жемчужина», который отмечает в октябре этого года 10-летний юбилей, издала также свои две книги – «Страна отцов» (сборник стихов, рассказов, воспоминаний и путевых очерков – 2004 г.), и «Душенька» (сборник рассказов – 2006 г.). Мне кажется, что любая работа во имя процветания русского языка и культуры – благое дело. Нельзя допустить, чтобы красота, достойная поклонения всего мира, угасла в русском зарубежье только потому, что мы, эмигранты, по разным причинам живем вдали от России. Т.Н. Малевская |
|||
|