Взгляд
Сергея Таяковича Гурка я знал много лет. Когда приезжал в Ноглики, жил несколько раз в его доме. Его небольшой деревянный домик стоял на берегу залива. Казалось, что волны докатывались до самого его порога.
Сергей Гурка окончил художественно-графический факультет Ленинградского пединститута им. А. И. Герцена. Учился он прекрасно, да и преподавали у них педагоги, хорошо знающие традиции нивхского искусства. Гурка хорошо разбирался в музыке и сам играл на фортепиано. Может быть, поэтому его произведения такие мягкие, словно написаны акварелью.
Сергей Гурка жил среди нивхов всю свою короткую жизнь. Я много раз присутствовал на его уроках рисования. Помню, как он подходил к одному из подопечных, брал в руки кисть и ставил один мазок. Композиция сразу принимала какую-то законченность. Я шутя называл такие мазки куиндживскими. Он вел также кружок по изобразительному искусству. Его посещали нивхи, эвенки, ороки, русские. У Сергея Гурка не было своей мастерской, картины он писал дома. Возможно, дом на берегу залива вдохновлял Сергея Таяковича.
Этот дом на берегу залива я часто вспоминаю. Там по вечерам мы часто спорили об искусстве, о своеобразии амурской культуры...
Не знаю, куда делись его многочисленные композиции нивхских узоров на ватмане. Они были исполнены великолепно. Печально, что эти композиции нигде не опубликованы. Некоторые из них хранятся в Музее Арктики и Антарктики Санкт-Петербурга. Многие находятся в личных архивах художников и любителей искусства. Но все это тема особого разговора. Здесь же я бросаю самый общий взгляд на творчество Гурка.
Особого внимания заслуживают большие полотна художника, написанные масляными красками. Эти картины, которые сегодня находятся в собрании Сахалинского краеведческого музея, достойны самого тщательного анализа. Я же в своих заметках остановлюсь лишь на анализе некоторых из них.
Автопортрет
Корни нивхской живописи глубоко уходят в народное искусство, из которого в их живопись перешли традиционные цвета: оранжевый, желтый, зеленый и голубой. Палитра нивхских живописцев пополнилась новыми цветовыми оттенками: фиолетовым, светло-лиловым, розовым, синим и другими. Для живописи нивхов характерно введение в композиционный строй картин национального орнамента. Орнамент играет здесь подчиненную, служебную роль. Он придает произведениям Гурка особый динамизм и ритмичность, являясь одновременно необходимым символическим элементом.
Из декоративно-прикладного искусства народный орнамент перешел в их национальную живопись, но его ритмический строй стал более спокойным, цветовые отношения несколько приглушенными. Орнаментальные построения в каждом отдельном живописном произведении исходят из конкретного замысла художника. Так органически народный орнамент в живописи не использует ни один из Интересной страницей в творчестве Сергея Гурка является станковая живопись. По тематике, колориту и композиции она во многом отличается от декоративной. Среди станковых произведений Сергея Гурка, выставленных в областном Сахалинском музее, особым национальным колоритом, на наш взгляд, отмечены несколько полотен художника: «Автопортрет», «Надо спешить», «Раздумье» и одна из картин без названия, которую мы условно назвали «Собачья упряжка». Все картины выполнены масляными красками. «Автопортрет» решен в холодных тонах. Художник изобразил себя задумчиво сосредоточенным на фоне сине-голубого неба. «Автопортрет» передает целую гамму сложных чувств. Зритель без труда может прочесть мысли автора: раздумье над прошлым своего народа и мысли о будущем — светлом и безоблачном. Матово-лиловый блеск корпусно положенных мазков, гармоничное равновесие композиции усиливают идейную направленность произведения. В «Автопортрете» передается глубокая гармония человека и природы. Он написан свободной динамичной кистью. Лицо вылеплено почти скульптурно, с большой психологической проницательностью. Художник создает образ не спокойно созерцательный, а действенно-активный. Это не столько «Автопортрет», сколько образ современника, гордого за свой народ и готового во имя него на любые подвиги. Совершенно естественно вошел в композицию «Автопортрета» орнамент, выписанный эффектно и тонко: он создает единство произведения, придает ему законченность и освещает поэтической глубиной.
Ода медведю
Произведения Гурка имеют свой живописный почерк, свою манеру, свой голос. В качестве сюжетов художник берет самые обыденные события из жизни народа, но поднимает их до высокой значимости. Умение увидеть в простом, будничном настоящую поэзию жизни во многом определило творчество Сергея Гурка.
Поэтична картина «Раздумье», которую можно назвать лирической зарисовкой. На небольшом возвышении полусидит медведь, склонив в раздумье огромную голову. Образ его, мягкий и добрый, перекликается с мотивами национального фольклора. В композиции преобладают теплые тона: от ярко-красного до светло-желтого. Цвет в картине глубоко символичен. «Раздумье» — это симфония красок. Все полотно пронизано спокойствием, величием и торжественностью.
Бег собачьей упряжки
Картина Сергея Гурка «Собачья упряжка» подкупает хорошо найденными пропорциями и совершенным рисунком. Самое главное в этом полотне — ощущение радости жизни, свободной и динамичной. Желтовато-сиреневые и светло-розовые цвета дают акцент красочному аккорду произведения. Воздушная перспектива композиции передается исключительно цветом. Поэтическая ритмика орнамента достигает здесь своего совершенства. Он выписан живописными, гармоническими линиями, закручивающимися в ажурном рисунке.
Сущность преемственности Сергей Гурка понимает как органическое единство художественных традиций и элементов новаторства, отражающих современную действительность. Народ отбирает и развивает лучшие традиции, шлифует их на протяжении поколений. Художник не стремится к самодовлеющей оригинальности. Она без особого усилия и нажима, совершенно естественно вошла в его творчество. В живописи и графике первого нивхского художника Сергея Гурка ярко и самобытно отражаются традиции народного искусства.
Путешествие из Петербурга в Москву
Сергей Таякович учился в Ленинграде. Это были лучшие годы его жизни. Особенно он любил выезды на пленэр. Душа нивха требовала простора, а главное — соприкосновения с природой. На природе он оживал, становился открытым, да и здоровье приходило в норму.
Как-то в Ногликах, в его уютном доме, мы разговорились по душам. «Знаете, что мне более всего нравится в жизни?» — спросил Сергей. И ответил: «Первое — это практика по живописному рисунку — пленэр, а второе — поездки в Москву». Немного помолчав, он сказал, что очень любит московские музеи, особенно Третьяковскую галерею. Он поведал мне, что по приезде в столицу, предвкушая минуты радости общения с живописью, мог бродить по Лаврушинскому переулку, где находится Третьяковка, два часа и более, и лишь после этого приходил в знаменитый на весь мир музей. В залах А. Иванова, И. Репина, В. Серова, В. Сурикова он стоял часами. Мощь их мастерства настолько покоряла молодого нивхского художника, что они казались ему не людьми, а богами.
Сюда, в Москву, Сергей Гурка приезжал нечасто: у студента не было особых средств, но как только они появлялись, Гурка спешил в столицу. Может быть, здесь, в Третьяковке, к нему пришли темы и образы его лучших полотен.
Путешествие из Петербурга в Москву явилось важной вехой в жизни художника Сергея Таяковича Гурка. Оно, вероятно, во многом определило его творческую судьбу, его отношение к эстетическому наследию нивхского этноса, без которого не было бы профессиональной живописи и графики нивхов.
Он слушал небо
Наверное, самым важным в творчестве Сергея Гурка является отражение природы, мира сказочных образов его родного народа, философии мышления нивхов. Исследование творчества нивхского мастера привело меня к мысли, что огромное значение в своих картинах он придавал написанию неба. Я обратился к художнику с вопросом: откуда у него такая любовь к этому безбрежному пространству, которое относил к самому важному еще Имануил Кант.
Сергей Таякович рассказал мне, что среди любимых художников самый дорогой для него — Федор Васильев. Читатель знает, что этот гениальный художник, образно говоря, был художником неба. И несмотря на то что он испытывал влияние французских пейзажистов, в первую очередь барбизонцев, немецких мастеров дюссельдорфской школы живописи, но более всего учился Васильев у русских художников И. Шишкина, И. Н. Крамского, И. Е. Репина. К слову, последний, несмотря на то что был старше Федора Васильева, учился у него писать небо.
Сергей Гурка считал себя учеником Ф. Васильева. У него он брал уроки, глядя на его пленительные полотна. Через небо Гурка передавал настроение, образы земляков, мир их мыслей, психологию и красоту природы. Сергей Гурка понимал, что ставит перед собой огромные задачи, и потому хотел научиться писать небо так, как это умел делать великий мастер.
Сергей Таякович повторял слова своего любимого поэта Блока: «...и невозможное возможно». Действительно, Сергею Гурка удалось сделать многое — почти невозможное. Он мог на пленэре долгими часами, как он выражался, слушать небо. Может быть, так в свое время внимательно и чутко слушал небо и Федор Васильев.
Сергей Гурка призывал всех и каждого слушать небо и звезды. В этом призыве есть что-то кантовское. Последуем ему.
Я часто думаю, почему Сергей Таякович любил музыку Дебюсси. И только сейчас понял: ажурные, орнаментированные мелодии этого композитора-импрессиониста органично связываются с узорами природы, судьбы, узорами, которые пробуждают вдохновение художника. Может быть, поэтому произведениям Сергея Гурка присущи струящаяся импрессионистическая солнечность и легкое узорное дыхание. Этим дыханием наполнена его живопись.
Петр ГОНТМАХЕР, профессор, доктор исторических наук
В материале использованы репродукции работ из коллекции Сахалинского областного краеведческого музея.
