Главы из книги Г. Ф. Байдукова «Чкалов». Сайт «Военная литература»: militera. lib. ru Из Москвы через Ледовитый океан на КамчаткуВсе дни мы отбирали приготовленные многочисленными предприятиями страны обмундирование, снаряжение, продовольствие, приборы и грузили в самолет. Здесь были радиостанции и лыжи, астрономические приборы и ружья, карты маршрута, спальные мешки, резиновая лодка, пуд соли, заказанный Валерием Павловичем лично, и множество всякой всячины, нужной в полете и для жизни на льду в случае вынужденной посадки. Все это тщательно раскладывалось в крыльях и фюзеляже огромного моноплана АНТ-25, установленного в ангаре на весы. В ночь на 20 июля механики и мотористы под надзором ведущего инженера стали наполнять баки бензином. Мощные прожекторы освещали гигантский самолет, блиставший полировкой ярко-красных крыльев. В АНТ-25 были сконцентрированы все новинки авиационной техники. Он был первой машиной, на которой поставили убирающиеся в полете шасси с масляными амортизаторами и электрифицированным подъемом. Мотор — сердце самолета. Если оно маломощно или работает с перебоями — пилотам грозит беда. Недаром летчики раньше говорили: «При хорошем моторе и на палке улетишь». Ясно, что в многочасовом перелете надежность мотора приобретает особо важное значение, тем более что он на АНТ-25 представляется в единственном числе. Мотор АМ-34Р, установленный на самолете АНТ-25, был создан в Центральном институте авиационного моторостроения под руководством талантливого конструктора А. А. Никулина и изготовлен на московском заводе. К 1936 году этот мотор строился многосерийным потоком и эксплуатировался не один год на многомоторных средних и дальних бомбардировщиках и разведчиках. Над аэродромом засинело утреннее небо. Краснокрылый гигант, наполненный до отказа грузами и горючим, стащили с весов, и тягач потянул его по бетонной полосе к началу старта на довольно высокую горку. Вслед за самолетом шла процессия многочисленных гостей, прибывших в Щелково из Москвы проводить нас в дальний путь. Среди них были все, кроме родных и близких. Этого требовали врачи, штаб перелета, и с этим согласился экипаж. Самолет установили на горку, откуда он, подняв высоко нос, гордо смотрел на светло-серую стрелу бетона взлетной полосы. С этой горки самолету АНТ-25 предстояло рвануться вперед и сделать разбег для прыжка в несколько тысяч километров. Фотокорреспонденты и кинооператоры непрерывно снимали нас и провожающих. Командир корабля сел за штурвал АНТ-25, я занял место на масляном баке за его спиной, чтобы после отрыва самолета убрать шасси. Александр Васильевич — за штурманским столиком. На аэродроме штиль, температура наружного воздуха плюс 15 градусов, условия для взлета вполне благоприятные. Чкалов пробует мотор, самолет вздрагивает от могучего гула воздушного винта и мощного выхлопа двигателя. Валерий Павлович уменьшает обороты и дает сигнал убрать колодки из-под колес. Оглушительный рев мотора. Самолет медленно скатывается с горки и бежит по бетонной полосе, все быстрее набирая скорость. Итак, полет начался. ...В 22 часа 10 минут, по расчетам, мы вышли в район острова Виктория, и Александр Васильевич написал записку летчику, чтобы тот развернул самолет на новый курс — на восток, — ведущий на архипелаг Земля Франца-Иосифа. Когда я передавал указания штурмана Чкалову, тот не удержался: — Вот бы махнуть прямо на полюс! Рукой подать!.. — кричал мне на ухо Валерий Павлович. — Разговорчики в строю, товарищ командир! — шутливо крикнул я. В ответ Чкалов, улыбаясь, сунул мне в бок кулак. Пройдены первые 2 700 километров пути. Я отдыхал, наблюдая внутри самолета тени, ползущие от различных предметов при каждом даже мелком изменении положения самолета в пространстве, когда услышал: — Наблюдайте! Земля Франца-Иосифа видна! Вскочив с маслобака, я вытащил из бортовой сумки фотоаппарат и просунулся с ним к боковым стеклам переднего пилотского фонаря, чтобы сделать серию снимков арктического пейзажа. В 23 часа 10 минут 20 июля 1936 года с борта АНТ-25 была послана радиограмма: «Все в порядке. Проходим Землю Франца-Иосифа. Видим острова. Привет зимовщикам бухты Тихая от экипажа. Чкалов, Байдуков, Беляков». Часы показывали полночь, но солнце стояло высоко. Нашим взорам открылась сказочная панорама разбросанных островов архипелага. ...Наступил третий день — 22 июля 1936 года. Конечно, экипаж чувствовал усталость, тем более что из-за кислородного голодания к пище почти не прикасались. Немного шоколаду и больше всего чая и воды. Я сменил командира на пилотском месте. Он очень любил посидеть возле Белякова и посмотреть, как аккуратный и педантичный профессор замеряет угол сноса или берет высоту небесного светила, а затем быстро высчитывает истинный курс. Окутанная густой курчавой шапкой облаков, справа торчит Корякская сопка, а дальше, как видит глаз, вся Камчатка и Охотское море прикрыты толстой пеленой облаков. АНТ-25 идет на высоте 4 200 метров. Показался Тихий океан, внизу Петропавловск-на-Камчатке. Сбрасываем вымпел и, сделав круг над городом, ложимся курсом на Сахалин, через самое бурное море на нашей планете. Мы за полсотни часов непрерывного полета узнали в жаркой схватке со стихиями, что такое АНТ-25 и его ни на секунду не умолкающий мотор АМ-34Р. Шли самые напряженные часы, последние часы перелета. Обширный циклон, сопровождавшийся густой облачностью, дождями и туманами, встретил нас над Охотским морем. Снова полет только по приборам. Погода в районе Сахалина и Приморья крайне неблагоприятная — так же облака, дожди и туманы. В 6 часов 38 минут меня сменил Чкалов. Вместе с Беляковым мы стали оценивать обстановку. Предложили командиру до подхода к острову Сахалин спуститься вниз, под облака, чтобы войти в устье Амура до наступления ночи, а дальше в темноте лететь над рекой до Хабаровска. Валерий Павлович согласился с нашим предложением и круто пошел вниз. Из облачности выскочили на высоте 50 метров над бушующим Охотским морем. От штормовых порывов ветра крылья и хвостовое оперение самолета опасно вздрагивали и беспомощно вибрировали. Мне никак не удавалось вызвать по радио Николаевск-на-Амуре. Дождь стал настолько сильным, что определить расстояние до воды становилось очень трудно. Вот где пригодился тот не всегда одабриваемый бреющий полет именно чкаловского стиля, когда до поверхности остаются считанные метры. Валерий буквально впился в штурвал, напряженно всматриваясь в туманную мглу. Мелькает восточное побережье Сахалина. Мы точно вышли на маршрутный пункт, намеченный еще в Москве. Но недолго земля помогала командиру вести гигантский корабль на бреющем полете. Остров кончился, и мы увидели свирепые седогривые буруны волн. Летим уже 55 часов. Погода в море становится все хуже: расстояние до воды определить невероятно трудно. Вдруг слева мелькнула огромная темная масса. Очевидно, это была гора мыса Мечникова. Мы поняли, что в таких условиях врежемся в прибрежные сопки прежде, чем войдем в устье Амура. Чкалов мгновенно принимает совершенно правильное решение: вверх! И тут же набирает высоту, разворачивая АНТ-25 на восток. Облака скрывают все, высота быстро увеличивается, а температура воздуха резко понижается. На 1 500 метрах сплошное мерзкое и холодное молозиво тумана, и, конечно, наступает интенсивное обледенение. Особенно быстро покрывается льдом стабилизатор и его несущие стальные расчалки. Идут напряженные, опасные секунды. Самолет уже на высоте 2 500 метров, но обледенение продолжается. Я сидел за передатчиком, вызывая Николаевск, когда почувствовал резкие удары и сильную тряску самолета. Это уже весьма опасно, так как самолет может разрушиться. Радирую в Хабаровск и Николаевск о сильном обледенении АНТ-25. Чкалов срочно убавляет обороты мотору, и обледеневший гигант идет на снижение. Удары становятся меньше и реже. Из облачности выскочили метрах в 15 над волнами штормящего моря, покрытого сеткой густого дождя и тумана. Видимость уменьшается еще и потому, что световой день оканчивается и наступает темнота. Идем на посадку на остров УддЕще раз пытаюсь вместе с Беляковым связаться с Хабаровском. И вот мы слышим непрерывные слова: «Приказываю прекратить полет, сесть при первой возможности. Орджоникидзе». Натыкаемся сначала на скалистый остров Лангр — сесть негде. В вечерних сумерках и туманной мгле вдруг видим низкий, весь изъеденный озерами и оврагами островок с несколькими домишками. — Идем на посадку! Шасси! — кричит мне Валерий и решительно начинает снижаться. Я включаю электромотор, и вскоре АНТ-25 выпускает свои две двухколесные ноги. — Смотри за правой стороной, а я за левой, — громко говорит Чкалов, когда мотор переходит на малые обороты. Я снова просовываю голову к правой стороне фонаря пилота и сквозь узкую щель открытого бокового окна наблюдаю за обстановкой. Мелькают последние взлохмаченные волны, затем осока, песок и галька. Самолет почти рядом с землей. Чкалов его вывел в посадочный режим, но в это время я закричал: «Газ! Овраг!» Валерий и сам заметил эту опасность и быстро прибавил обороты мотору. Славный, безотказный мотор АМ-34Р сердито забурчал, машину подбросило вверх. Командир вновь сбавил обороты до предела, и снова земля мелькает под нами. Сплошное полотно бегущей поверхности превращается в быстрый бег гальки и песка. Скорость гаснет, до земли не больше метра. — В хвост, ребята! — закричал командир, опасаясь, что на посадке АНТ-25 может скапотировать. Мы с Беляковым укрепились за радиостанцией, заняв позицию на случай аварии. Но вот первое касание, довольно плавное. Самолет бежит на трех точках. Ах, как пригодилось нам чкаловское умение сажать самолет в самых необычных условиях! Самолет замедляет бег. Слышен какой-то удар слева снизу. АНТ-25 остановился после 56 часов полета как вкопанный. Через несколько секунд открываем люки и усталые вылезаем из машины. Казалось, сесть на этом месте было невозможно — вокруг глубоченные овраги-блюдца, заполненные водой, крупная галька и валуны, один из которых вклинился между колесами левой ноги шасси и оторвал одно из них. Оно-то, отлетая, подпрыгнуло и стукнуло снизу в левое крыло, где была видна неопасная вмятина. Недалеко от самолета покоилось оторвавшееся колесо с надломленным остатком полуоси и целой покрышкой и камерой, в которой не было никакого прокола. Чкалов смотрел на нас и как-то виновато улыбался, как будто извиняясь. — Да, такое мог сделать только Чкалов! — сказал я Белякову. Мы не замечали густого моросящего тумана, быстро развертывая аварийную радиостанцию, чтобы передать всем о благополучной посадке на остров Удд в заливе Счастья. В меховых унтах и куртках, рядом с самолетом, на красных крыльях которого было написано NO 025 и USSR, мы показались прибежавшим местным жителям подозрительными. Двое из них тут же, несмотря на шторм, бросились на моторном боте к соседнему острову Лангр, где находились воины дальневосточных пограничных войск НКВД. Среди прибежавших мы видели мужчин с длинными косами — это были нивхи и гиляки, которые говорили на своем языке. А вскоре послышалась русская речь. Чкалов, закончив помогать нам в развертывании наземной радиостанции, направился к настороженным жителям острова и, как всегда, быстро установил контакт. Вскоре уже послышались смех и шутки. Встретившие нас люди подошли к самолету, ощупывали его, гладили. А мы с Александром Васильевичем, запустив движок, настроили передатчик и передали в эфир: «Всем, всем. Экипаж АНТ-25 совершил благополучную посадку вблизи Николаевска, на остров Удд. Все в порядке». Остров УддЧкалов с местными жителями организовал швартовку АНТ-25. Командир очень устал и двигался медленно, несколько раз подходил к крылу и, прислонившись, отдыхал с закрытыми глазами. Укрепив самолет, свернув аварийную радиостанцию и закрыв кабины АНТ-25, мы в полной темноте вместе с встречающими дружной семьей идем на огоньки маленьких домиков. Рыбаки-колхозники оставили около АНТ-25 свой сторожевой пост для охраны. Мы подошли к домику, и женщина, сопровождавшая нас от самолета, пригласила: — Заходите, гостями будете. — А кто живет здесь? — спросил Беляков. — Меня зовут Фетинья Андреевна, по фамилии Смирнова. — Так это вы нас признали за японцев? — сказал Валерий Павлович. — Как взглянула вверх и напугалась: на самолете какие-то чудные буквы, хотя сама я грамоте не училась... Пока мы раздевались после многосуточного тяжелого труда, хозяйка хлопотала у печки и продолжала рассказывать: — Конечно, взбаламутила всех. Самолет еще кружился, а рабочие рыбного промысла уже отчалили на Лангр. — Ну а зачем нас, Фетиньюшка, ты хотела перестрелять? Ведь с ружьем прибежала... — донимал шутливо хозяйку Чкалов. — Это не ружье, а винтовка марки «винчестер», — смущенно отбивалась женщина от шутника Валерия. — Но нацелила винтовку не на меня, не на Егора, а на самого красивого и стройного Белякова. — Да что вы, — краснела и без того краснощекая хозяйка. — Ладно, Фетинья Андреевна, я шучу. А вы правильно живете у границы. Чем черт не шутит, — успокоил Смирнову Чкалов. Пока закипал чай, мы достали из захваченного с самолета рюкзака всякую всячину и все уставили на столе. Появилась бутылочка того коньяку, который милый наш доктор Трофимук тайно уложил на дно расходного продовольственного мешка, не сказав об этом даже мне, представлявшему в полете его службу и его интересы. Фетинья Андреевна предложила свою кровать, но мы отказались стеснять хозяев и заявили, что устроимся отлично на полу, который был так чист. Скоро хозяйка куда-то ушла, дав возможность нам переодеться и лечь. — Люди-то какие хорошие, — думал вслух Валерий, — и сторожкие, и гостеприимные. Утро 23 июля 1936 года на острове Удд было пасмурное, но туман слегка приподнялся и навис в немом ожидании штормовых ветров разбойничьего Охотского моря. Этим затишьем не замедлили воспользоваться пограничники, вчера поймавшие нашу «Всем, всем...» о посадке на острове Удд. Чкалов проснулся первым. Он смотрел на своих богатырски похрапывавших друзей и думал: «Подвели мы Сталина, хотя задание его выполнили полностью: достигли Петропавловска-на-Камчатке, сбросили над ним вымпел и даже сфотографировали этот далекий город. А что дальше? Ведь нам предлагал Сталин: достигнув цели, произвести посадку, для чего обещал немедленно соорудить аэродром вблизи Тихого океана. А мы самоуверенно отказались от лишних забот и затрат, заявив на Политбюро, что после достижения конечного пункта заданного маршрута махнем через Охотское море к Хабаровску, а может, сядем и западнее его, ближе к дому, к Москве. А на деле пришлось сесть на остров Удд, рядом с Николаевском-на-Амуре... Получается, мы хвастунишки, болтуны, а точнее — трепачи...» С этими мрачными думами встал командир АНТ-25 и тут же разбудил Сашу и меня. Ни Беляков, ни я не могли успокоить своего друга и командира, так как и мы стали сомневаться: «Все ли мы сделали, чтобы не осрамить советских людей, создавших чудо-самолет и вверивших нам свою честь?» Мы стали обсуждать план действий, направленных на поиски пригодной для старта АНТ-25 площадки, когда в избу вошла Фетинья Андреевна с человеком в летной форме. Это был командир звена авиации пограничных войск Шестов, прилетевший к нам на гидросамолете Ш-2. Он стал так радостно нас обнимать и целовать, что Валерий вновь обрел жизнерадостный юмор и сказал гостю: — Ты вот Фетю, нашу хозяйку, поцелуй лучше, милок! Мы таких объятий не заслуживаем... — Нет, Валерий Павлович! Я вот и Фетинью Андреевну попрошу вас расцеловать за то, что вы сделали... Чкалов насторожился, глядя на незнакомца, который достал из планшета телеграмму. Валерий читал вслух: «Николаевск-на-Амуре. Экипажу самолета АНТ-25 Чкалову, Байдукову, Белякову. Примите братский привет и горячие поздравления с успешным завершением замечательного полета. Гордимся вашим мужеством, отвагой, выдержкой, хладнокровием, настойчивостью, мастерством. Вошли в Центральный Исполнительный Комитет Советов Союза с ходатайством о присвоении Вам звания Героев Советского Союза и выдаче денежной премии командиру самолета Чкалову в размере тридцати тысяч рублей, летчику Байдукову и штурману Белякову — по двадцать тысяч рублей. Крепко жмем вам руки. Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов, Жданов». Мы были потрясены до слез, так как никогда не предполагали, что заслужим такую высокую оценку Родины. 24 июля 1936 года Председатель Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР М. Калинин и и. о. секретаря Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР И. Уншлихт подписали постановление о присвоении членам экипажа АНТ-25 звания Героя Советского Союза с вручением орденов Ленина, а также о награждении денежными премиями. Днем подплыло сторожевое судно пограничников «Дзержинский». Моряки приняли на себя охрану самолета. Чкалов почувствовал, что всех, кто прилетает или приплывает, нужно встречать, нужно с каждым поговорить, рассказать о полете, о том, что собираемся делать дальше, какая нужна нам помощь. Поэтому мы условились: я, взяв охотничье ружье и патроны, отправляюсь на поиски площадки, годной для взлета АНТ-25, Беляков будет приводить в порядок все бортовые документы для предъявления штабу перелета, а командир станет организовывать встречи прибывающих. Долго я ходил по острову, но ничего подходящего для взлетной полосы не нашел и только удивлялся тому, как Чкалов мог посадить на этот остров АНТ-25. Убив с десяток куликов, я вышел на берег, чтобы послушать море, и вдруг увидел, что параллельно урезу воды проглядывается довольно ровная и приличная в длину полоса, поросшая мелкой травой. Намерив более 1 000 шагов в длину, я поспешил обрадовать находкой друзей. Чкалов извинился перед гостями и, вызвав Белякова, тут же направился за мной, чтобы втроем решить, насколько пригодна открытая мной полоска для взлета. Площадка понравилась Валерию и Саше. Тут же было решено перерулить или перетащить самолет на новое место. Все население острова, даже дети, пришли перетаскивать АНТ-25. К узлам шасси привязали по толстому длинному канату, за которые взялись русские, нивхи, гиляки, мужчины и женщины, старые и малые, и под командованием Валерия потянули за собой самолет. Однако колеса часто залезали в грунт, и крупная галька преграждала движение машины. Стало ясно, что нужно серьезно подумать об искусственной взлетной полосе. В это время к нам прибыли товарищи из Политуправления Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, а чуть позже секретарь обкома партии. Чкалов быстро их убедил в необходимости срочно построить деревянную взлетную полосу длиной 500 метров и шириной метров В этот же день неожиданно появился на острове жизнерадостный, очень способный молодой инженер ЦАГИ Макс Аркадьевич Тайц, который рассчитывал и изготовил для нашего экипажа график режима полета АНТ-25, чтобы получить максимальную дальность. Веселый, с улыбчивыми ямками на щеках, с горящими черными глазами, излучавшими радость встречи, он то и дело обнимал по очереди членов экипажа и все допытывался, как мы себя чувствуем. После хорошего угощения и основательной беседы Чкалов, Тайц и я отправились на самолет. Макс, проверив остатки горючего и масла, радостно шутил: — Да вам, очевидно, хватит горючего до Москвы, осталось более тонны. А когда Макс Аркадьевич послушал мотор, запущенный Чкаловым, то покачал курчавой головой, развел руками и закричал: — Ничего не могу сказать! Вы просто молодцы! К вечеру к нам зашел председатель гиляцкого колхоза «Поми» («Дельфин») товарищ Мавдин и попросил Чкалова рассказать колхозникам и рабочим рыбозавода подробности о нашем перелете. Руководство Хабаровского края, Особой Дальневосточной армии и Николаевской области сделало все, чтобы уже 26 июля на остров высадился десант строителей для постройки деревянной взлетной полосы. С раннего утра и до позднего вечера несколько дней Чкалов организовывал работы строителей. 28 июля полоса была закончена, и АНТ-25 стоял в ее начале, готовый к взлету, но погода на маршруте к Хабаровску продолжала оставаться неважной. Полет переносился со дня на день. В Хабаровске2 августа наконец-то выдался день, когда солнце осветило остров. Правда, оно вскоре скрылось, но первый луч был лучом надежды для экипажа Чкалова. В 5 часов утра командир АНТ-25 собрал нас, и мы решили готовиться к вылету в Хабаровск. Чкалов показал нам написанный им текст письма жителям Дальнего Востока с благодарностью за теплую встречу экипажа АНТ-25 на острове Удд и помощь. Мы его подписали. Беляков получил задание запросить погоду по маршруту и в самом Хабаровске, я — осмотреть самолет и опробовать двигатель. Когда я запустил мотор и его рокот разнесся по острову, жители поспешили к месту старта АНТ-25. По обеим сторонам взлетной дощатой полосы выстроилось много людей — рабочие рыбного промысла, колхозники нивхского колхоза, бойцы — строители площадки, наши друзья пограничники. Чкалов прощался со всеми, даже пытаясь шутить на языке нивхов. Погода стояла почти штилевая. Туман, поднявшись метров на сто, неподвижно висел над огромным водным пространством. Лучшей погоды мы и не ждали! Мотор взревел и помчал самолет по великолепнейшей дорожке. АНТ-25 в руках опытного командира пробежал не более 300 метров и повис в воздухе. Я убрал шасси и заметил время — 8 часов 15 минут утра. Валерий сделал низкие круги над островом, прощаясь с его жителями, а потом взял курс на Николаевск. Под самолетом замелькали волны Охотского моря. Вскоре вышли на рейдовые маяки. Скрылся из вида остров Удд, который через короткое время переименуют в остров Чкалов. Проплыл под крылом остров Лангр, за ним высокие сопки, как бы охраняющие устье огромного и величественного Амура. Самолет пошел посредине реки, повторяя изгибы русла, так как к берегам подходить было опасно из-за огромного скопления тумана, сползавшего с гигантских сопок, сторожащих Амур. Вскоре погода заставила Валерия идти над рекой на высоте — Комсомольск! Глядите, самый молодой наш город! — кричал нам Валерий, показывая вниз. — Вот где живут настоящие герои, люди с железной волей и выдержкой. Их нужно обязательно приветствовать! Комсомольск, которому было несколько лет от роду, не походил ни на один город Дальнего Востока. Он хорошо спланирован. Улицы прямые и ровные. Вот показался большой город с дымящимися трубами, с радиостанциями, с многоэтажными домами. К нам подлетают самолеты эскорта. Валерий, приветствуя в воздухе собратьев по профессии, качает АНТ-25 с крыла на крыло, затем уменьшает обороты мотора до минимума и кричит нам: — Хабаровск! Наша первая остановка! Вскоре мы увидели аэродром с тысячами горожан. Через несколько минут самолет уже бежал по аэродрому. Когда Валерий выключил мотор, мы услышали громкое «ура!». Чкалов, открыв верхние створки пилотской кабины, встал на сиденье и громко крикнул: «Привет Особой Краснознаменной Дальневосточной армии! Привет маршалу!» В это время к самолету подали стремянки и подошли товарищи Блюхер, Аронштам, Лаврентьев, Крутов. Блюхер обнял Чкалова и крепко поцеловал его. Со всех сторон к нам бежали взрослые и дети с огромными букетами живых цветов.
Георгий БАЙДУКОВ
|
|||
|