Во-первых, именно так — «буквенность» можно точно перевести с латинского корень «litera» и суффикс «ture». Во-вторых, в русском языке это слово в первую очередь связывается с художественными текстами, с публицистикой, а затем уже с другими — научными, скажем, или техническими. В-третьих, первично и идеально литературный процесс — это незримый, очень и очень условный, через большую дистанцию во времени и пространстве диалог писателя и читателя. На самом деле это два различных хронотопа, это два резко противоположных одиноких состояния, когда в тишине и часто в полном уединении — Болдинская осень Пушкина, Vallis clausa, Уединенная Долина Петрарки, — писатель сотворяет свое произведение, а затем, бывает через годы, бывает через столетия, читатель — тоже в тишине и уединении, — читает, вынимает из рядов букв целых два мира — тот, что в книге, и свой, теперь этой книгой, этой буквенностью раздвинутый, расширенный, порой — преображенный. Сегодня это изначальное с двух сторон одинокое состояние литературы, конечно, остается, и остается первичным. Но складывается впечатление, что вроде бы вторичное, необязательное, спонтанное даже тогда, когда запланировано, состояние литературы, когда писатель и читатель встречаются, разговаривают, спорят, порою даже не о текстах, не о буквенности! — когда она, литература — катализатор клуба, клубней и клубков, в клубах дыма от искр настроений и праздника, — становится или уже стало таким же обязательным и важным, почти что нужным и необходимым, как сами писание и чтение. Собрания литературных клубов, кафе, площадок, презентации книг (а то и рукописей!), встречи с поэтами и прозаиками, круглые (а то и в яствах и напитках!) столы, юбилеи, дискуссии, писательские туры... Мне скажут, что такое было. В начале XX века, в век Серебряный: «Бродячая собака», «Стойло Пегаса», «Пятницы» Случевского и «Среды» Телешева, (и даже «Ничевоки»), et cetera, et cetera, et cetera... Отвечу: было, да не то. То было средой элитарных площадок, то были «камеры-обскуры» богемы для богемы (как говорится, при всем к ней уважении). Сейчас другое, сейчас — как ни ругаем порой демократию, она пришла в литературу. Сегодняшняя клубная жизнь литературы, наверное, да, в ущерб ее качеству, как никогда демократична. Когда почти любой читатель — homo не только читающий, но и сочиняющий (во всяком случае, стихи, миниатюры), когда почти любой может зайти сюда с улицы... И даже до конца остаться незнакомцем (иль незнакомкой, причем без блоковского флера и тумана). Теперь покажем это просто на примерах литературной жизни Приморья. За пару последних лет. На презентации двухтомника ведущего приморского критика Александра Лобычева «Шествие с Востока» — о художниках и писателях, которую он вел вместе со своим другом издателем книги Александром Колесовым 2 ноября 2014-го в большом зале Приморской филармонии, кажется, присутствовал весь литературный Владивосток. Кто только не выходил на сцену и не оказывался между двумя Александрами! Поэты и художники, главные редакторы газет и телеканалов, музыканты и актеры, «простые читатели», не менее других желавшие прочесть стихи — как из приморских классиков, так и свое — во славу города и края. Вспоминали ушедших, прежде всего тем же летом Вячеслава Протасова... Говорили о том, что Николай Матвеев, Юл Бриннер, Элеонора Прей, да и «Мумий Тролли» могли родиться (иль состояться!) только здесь. О том, что только в в этом джинсовом городе, где 50 тысяч жителей всегда в море, в советское время свежие диски Deep Purple, Queen, Pink Floyd и иных сначала пробовали на вкус, а потом уж, через месяц-другой, дозволяли столицам. О том, что отродясь в России свобода начиналась там, где всколыхнётся парус. Сегодня — тоже... Ораторов, пиитов, сменяли менестрели... В писательский тур за три моря — от Японского к Черному (минуя Каспий, Арал и Азов), в Крым, Владивосток — Москва — Севастополь, авиа — авто, 10 950 км (за свои средства, разумеется) Эльвира Кочеткова взяла фотокамеру и свой многолетний навык. И не напрасно: получился мини-фильм, конечно же, любительский по статусу, но вот по качеству, а главное — контенту, конечно же, документальный в самом серьезном смысле слова. И этот фильм — «Между трех берегов» потом смотрел опять-таки весь литературный Владивосток (рассылкой самой Эльвиры и дальше по цепочке). Главное действующее лицо — поэт, прозаик, критик, старейшина цеха Владимир Тыцких... Наверное, можно уже сегодня сказать, что в сложнейшее даже для здорового человека путешествие, когда от Москвы до полуострова на море и далее вокруг него — на разных, глохнущих на бездорожье в том числе автомобилях, ночевка и обедать где придется, он отправился после операции на сердце. И приговаривал: «Да лучше уж в дороге, чем...» Все обошлось (дай Бог В. Т. сто лет здоровья!), и лето пятнадцатого года и для крымской, и для приморской литературы, не только для участников тура: Москва, Электросталь, Сергиев Посад, Каменск-Шахтинский, Ялта, Севастополь..., а там еще и Петербург! — наверное, еще обернется новыми текстами, встречами, а главное, взаимным интересом. Но и взаимным прошлым, ведь многие из тех, кто нынче житель Крыма иль Москвы, служили в городе на сопках и у моря и начинали как писатели в погонах «в малых рангах»... Из статьи Э. Кочетковой: «...Легко одолев паромную переправу, мы двинулись по не очень хорошим дорогам, вглядываясь в крымскую землю, как вглядываются в родное лицо, забытое за долгие годы. В Севастополь прибыли за полночь. Но однокурсник Владимира Михайловича Василий Лысенко надежно стоял в свете наших фар на назначенном перекрестке. Он сдал нас недорогой, уютной гостинице, появился утром, отвел в редакцию газеты Черноморского флота „Флаг Родины“... В сердце моем встречи и люди. Севастополь и Крымская Земля — исток веры и надежды. Я думаю о своем времени, в котором выпало жить, я знаю моих героев, о которых хочу рассказать. Я верю в неслучайные случайности, подаренные этой поездкой...» На 20-летии поэтического объединения «Серая лошадь» 3 октября 2015-го в кафе «Чкалов» на владивостокском Арбате — улице Адмирала Фокина, обстановка была, мало сказать, самобытная. Поиски сравнения приведут к атмосфере лондонского паба, где читают свои стихи двадцать Джонов Леннонов и десять Йоко Оно. (Точность сравнению придает запах пивного солода, легкий в 19.15, сильный ближе к 23.00). Сцена, где читали стихи из свежеизданного «Лошадного» альманаха, была таким же объектом притяжения, как и сосед по столику или силуэт у дальней стенки. Рядом мог оказаться человек, которого ты не видел много лет, который приобрел черты лица зрелые и костюм импозантный, но сквозь них проглядывает тот юноша, та девушка, что начинали робкими верлибрами в здании сталинского ампира на Алеутской, 19, давшем название всем прежним семи, теперь уже легендарным и известным далеко за пределами Приморья, в питерах, москвах и парижах, поэтическим альманахам, — давшем имя, наверное, не просто поэтическому объединению, а целому настроению на эстетический модерн уже с приставкою не столько нео-, сколько пост-... Здесь были и пионеры как первопроходцы, авторы еще первого, 1997 года альманаха, выпущенного при помощи тогдашнего известного на всю Россию мэра Черепкова, и пионеры чуть ли не по возрасту. Были авторы первых альманахов — Александр Белых, Константин Дмитриенко..., был вездесущий Александр Лобычев..., был Юрий Кабанков, который утверждал, что сегодня стоит говорить все же о 22-летии, что еще в девяносто третьем он в качестве наставника собирался с молодыми поэтами в «Серой лошади», на Алеутской, 19... Не было первого, до миллениума, фронтмена и хедлайнера «Серой лошади» Алексея Денисова (москвича с 2000-го), с чьим именем связывают стиль «меняющейся оптики» стиха, интерес к психологическим нюансам человека конца ХХ века..., хотя... — ну да, за каждым 20-летием непременно следует четвертьвековой юбилей. Кстати, «Серая лошадь» породила своих «жеребят» на западе страны, вслед за Приморьем ее юбилей и выход «Лошади...» восьмой отметили и в Санкт-Петербурге 4 ноября того же года в клубе «Порядок слов», состоящем и из бывших приморцев, например Вячеслава Кржижановского, одного из авторов «Лошади...» первой... Для презентации книги ведущего краеведа Приморья Нелли Григорьевны Мизь «Владивосток: прогулки в прошлое» перед новым, 2016 годом устроителями был заказан малый зал краевой филармонии. О чем они горько пожалели еще перед началом действа: сей зал рассчитан на 200 мест, народу собралось в два раза больше. В книге семь очерков. Уже названия — песня для тех, кто любит Владивосток, кто здесь живет, бывал и еще будет: «По улице Прудовой», «Усадьбы на главной улице», «В саду Морского собрания», «К Пушкинскому театру — по заповедной улице», «История улицы Суйфунской», «От Амурского залива — по Светланской», «Железнодорожный вокзал Владивостока как символ русского Дальнего Востока». На встрече узнали, что книга редкой на сегодня ручной работы: Нелли Григорьевна не признает компьютер, пишет пером, а даже серьезные ученые-нейрофизиологи сегодня подтверждают: сие не вырубишь топором, тогда как от набора клавиатурой обязательно что-то теряется. Издатель — столичный житель, влюбленный в Приморье Александр Филькин, напечатал фолиант в Москве по новейшим технологиям, включил в состав иллюстраций редкие старые фотоизображения города, тщательно отобрал современные, на презентации книги более стоял в тени автора, других ведущих краеведов — Алексея Буякова, Геннадия Турмова, ведущей вечера и продюсера проекта Марины Бариновой... Публика, разумеется, как губка впитывала желаемую информацию, например одну из любимых историй Нелли Григорьевны последнего времени, что на одном из изразцов по фризу вокзала Владивостока, победоносно вскинув серповидный меч, скачет в короне на белом коне отнюдь не Георгий Победоносец, как раньше считали, а Александр Македонский. «В одной из книг по искусству Древней Руси я обнаружила изображение изразца, полностью идентичное нашему. Там была „расшифрована“ с древнерусского надпись, которая гласила: „Царь Александр Македонский“». Почему он? А его весьма почитали на Руси, например, он один из героев декора Дмитриевского собора в одной из древних столиц Руси городе Владимире, он христианизирован, его подвигам посвящена повесть древнерусской литературы «Александрия»... Но вряд ли лекционный контекст на этой и подобных встречах главное — главное, конечно же, ощущение праздника и даже соборности, пусть малой во времени и тесной в пространстве... На презентации книгу можно было приобрести. Сто экземпляров разлетелись еще до начала. Еще около четырехсот продали до вечера следующего дня в дружественном устроителям презентации книжном по цене, между прочим, в полторы тысячи рублей. А публика была из тех, кого зовут небогатым словом «бюджетники» — преподаватели, наставники кружков и секций, врачи... Мне не досталось. Пойду в библиотеку. Там есть. Шеф городских библиотек пообещал... Олег КОПЫТОВ |
|||
|