Словесница Искусств

Одиночество терзало его рваную душу. Сэчэн, молодой и крепкий парень, но не повезло ему в этом сезоне на охоте. Как будто все звери, сговорившись, ушли с его угодий! К концу зимы ему нужно было добыть семь полных нарт пушнины, чтобы заплатить калым за невесту, но добычи хватит на две, да и то с трудом. Сэчэн решил сделать привал, чтобы дать отдохнуть собакам и привести мысли в порядок. Но кроме красавицы Гэнгиэ ничего в голову не шло.

Гэнгиэ, самая красивая девушка во всем стойбище, оправдывает свое имя — «светлая, прозрачная». Вся словно соткана из тумана, кожа белее снега, губы как малина — алые и сладкие, а косы, точно черные змеи, обвивают тонкий стан девушки. Начнет говорить — словно ручеек весенний журчит! Нет краше девушки на целом свете!

Нельзя, чтобы такая девушка досталась другому! В сердцах топнул ногой Сэчэн, сердясь на свое бессилие и беспомощность. Так как же ему поступить?! И вдруг его озарило: нужно попросить помощи у предков, пусть посоветуют, помогут. Развел большой костер, достал из походной сумки все необходимое для тукуру (поминального ритуала), дал духам кой-какую снедь, разложил у костра. Нарвал охапку багульника и бросил в огонь. Так начался ритуал, передаваемый из поколения в поколение.

Разгорелся огонь, распространяя аромат жженой травы, зазывая духов. Сэчэн побрызгал тукуру на четыре стороны света, бросил в костер еду. На пламени нагрел свой бубен, чтобы он своим звучанием быстрей созвал предков. Еда быстро сгорела. Это хороший знак, значит, они уже здесь. Теперь осталось только поговорить с ними. Бросив в огонь еще одну охапку багульника, Сэчэн сел рядом, чтобы вдыхать дым. Понемногу, раскачиваясь, он стал впадать в забытье...

...Перед глазами ничего не значащие для него лица. Но сознание само поймет, кто ему нужен. Все поколения Самагиров промелькнули перед ним, остановившись на предке предков, основателе рода. Лицо его было знакомым, где-то Сэчэн уже видел его. Но где и когда, вспомнить не мог.

Пора! Взяв в руки бубен, мэргэн призывно застучал. Набирая ритм, Сэчэн начал петь о постигших его неудачах, о красавице Гэнгиэ. Стал просить о помощи, о совете. Все это сопровождалось пляской у костра. Заходящее солнце добавило красок в магическое действо, а языки пламени танцевали в ритме бубна. Быстрее! Быстрее! Быстрее!

В изнеможении Сэчэн рухнул навзничь в снег. Костры, кругом костры... Где-то заунывно поют женщины, плачут младенцы, слышен разговор людей, но он их не видит, только слышит: они где-то рядом. Уже ночь. Вот он подходит к главному чуму. Неведомая сила привела его. Открывает полог и видит: у очага сидит согбенный старец и курит трубку. Сэчэн сел на колени и почтительно поклонился ему. Потом подошел и сел рядом, не смея заговорить первым. Долго ли длилось молчание, никто не знает. Наконец старец заговорил:

— Правильно сделал, что позвал нас, самому бы тебе не решить эту задачу. Это Хото мешает тебе, сильный шаман, до только черный. Позавидовал старик твоей молодости, твоей силе, да и тому, что красавица сердце свое тебе отдала. Придешь пустой, думает Хото, не отдадут тебе красавицу ее родственники, а он их так напугает, что даром отдадут ему. Закрой глаза и смотри, а дальше решишь сам. Заодно и проверишь Гэнгиэ, достойна ли она тебя, отважна ли.

И видит мэргэн, будто он на дороге, долго едет и быстро. Нарты его тяжелы, собаки быстро устают. Перевал за перевалом преодолевает его упряжка, сколько дней промелькнуло перед глазами — сам не знает, со счету сбился. И тут, будто в небо взмыл он коршуном, высоко над землей парит и видит: дракон огромный спит, а у его подножия серебряной лентой река блестит, в водах ее столько рыбы, что места ей мало, сама на берег выпрыгивает. В лесу пушнины столько, что ногу ставить негде, дичи — как звезд на небе.

— Все запомнил? Эти места, что ты сейчас видишь, заповедные! Там тебя шаман не достанет. Бессильны его амбанасал перед духами тех мест, перед драконом.

Вдруг заметил Сэчэн, что лицо у старика помолодело. Где же он видел его?

Очнулся он в таком же положении, как и уснул, только голова кружится. На покачивающихся ногах пошел к роднику. Ополоснул лицо, полегче стало. Но сон не ушел, перед глазами стоит. Сел у воды, обдумывает. Случайно в воду посмотрел и подскочил как ужаленный. Выходит, он просил совета сам у себя, только умудренного годами! Легко стало на душе Сэчэну, радостно, недаром народ говорит: «Утро вечера мудренее».

Накормив собак, с легким сердцем он отправился в родное стойбище, распевая по дороге веселые песни. Вернулся мэргэн домой глубокой ночью, нани уже спать легли. Осторожно пробравшись к чуму свей красавицы, тихим свистом стал вызывать Гэнгиэ.

Недолго парню пришлось ждать девушку: дымкой выскользнула она из дому, и, вне себя от счастья, прижалась к нему.

— Согласна ли ты сбежать со мной, птичка моя? Согласна ли ты разделить со мной все радости и невзгоды, ненаглядная моя?

Недолго раздумывала Гэнгиэ:

— С тобой хоть на край земли! Ничего мне не страшно, когда ты рядом!

И вот мчатся они. Все, как в том сне, что видел Сэчэн, только еще страшнее! То пурга начнется лютая, то ветер воет, чтобы вернул красавицу домой, то день резко ночью сменяется. Все пережили мэргэн с подругой, сколько дней ехали, не знают, со счета сбились. Гэнгиэ ничего не говорит, не сомневается, верит ему.

Долго ли, коротко ли ехали Сэчэн с подругой, уже никто не скажет, да только приехали они на ту самую землю, которая пригрезилась во сне. Все было там! И спящий Дракон, и полная рыбы река, и богатый дичью лес...

— Это будет наша земля, земля нани, земля Самагиров! Пусть отныне и навеки живут тут наши внуки, правнуки, и пусть не оскудеет эта земля!

Лина ПАЙЗИНА,
библиотекарь с. Кондон Солнечного района