- Оберегающие знаки живых ремесел
- Тайны ремесел
- Философия ремесла
- Начало всех начал
- Женское умение прясть и ткать
- Традиции крестьянского строительного ремесла на Дальнем Востоке России
- Печных ремёсел мастера, или Секреты древнерусской печки
- Потешные истории в кукольном доме
- Традиционная игрушка Дальнего Востока: рождение, одушевление, «оживление»
- Дар «рыбьекожих варваров»
- Лодки, раздвигающие реки...
- Энциклопедия нивхского искусства
- Покорение бересты
- Уроки ремесла
- Персона
- Этнос
- Литература
- Единое пространство культуры
- Музыка
- Театральное пространство
- Копилка памяти
- Хотелось бы все до конца изменить...
Кто из современной молодежи видел долбленые лодки и уж тем более ходил на них?! А ведь еще 100 лет назад они были основным средством передвижения по горным рекам Приамурья и Приморья. Хотя на нашей планете есть еще места, где долбленки так же востребованы, как сто, двести, тысячи лет назад. В дельте реки Окаванго на территории Ботсваны представители племени бейи передвигаются на мокоро — долбленом каноэ из ангольского птерокарпуса — дерева, напоминающего тиковое. Трещины в корпусе лодки, которые они называют ранами, заделывают металлическими заплатами. Однако и здесь цивилизация громко заявляет о себе. Сегодня чаще на водах Окаванго можно встретить лодки из стекловолокна. Мол, новые, синтетические лодки гораздо прочнее традиционных лодок из дерева, пояснил старик-бейи корреспонденту американского журнала «Национальная география», они также более доступны, потому что деревьев в дельте не так уж много. Африканской долбленкой мокоро управляют с помощью длинного шеста. Корреспонденту передвижение на мокоро показалось сплошной сказкой: «Нет ничего прекраснее, чем плыть на лодке с шестом. Каждый его толчок продвигал мокоро сквозь камышовые кущи. Осока шуршала по корпусу каноэ. Кузнечики то и дело запрыгивали в него и выскакивали обратно». «Легкая долбленая оморочка быстро неслась по течению без всяких усилий со стороны гольда,» — соглашается с ним дальневосточный писатель и ученый Т. Борисов. Однако легкость, с которой приамурские аборигены управляли долблеными средствами, — лишь видимость. За внешней ловкостью и красотой их движений стоит огромный труд и тренировка с раннего детства. А. Емельянов, участник экспедиции Приморского лесного отдела в бассейн рек Ботчи, Коппи и др. северного Сихотэ-Алиня, написал в своем дневнике 20 июля 1927 года: «Ульмагда — это плоскодонная, очень легкая на ходу лодка, выдолбленная из одного дерева. Она очень вертлява и требует много уменья и ловкости пользоваться ею при движении на быстринах и перекатах. ...Труд орочей, поднимающих ульмагду (орочское название долбленой лодки. — Т. М.) с грузом и пассажирами, очень тяжел. Но зато как ловки, красивы их движения при работе шестами. Обычно один ороч стоит на носу, а другой на корме, и дружно в такт они отталкиваются от дна реки. Однако каждый шаг движения искупался большой ценой. Им все время приходится при помощи собственных мускулов, преодолевать течение рек и силу тяжести. Часа через три нашего пути у орочей распухали пальцы и ладони рук». Ю. А. Шестакова, на своем опыте познавшая сложность управления долбленой лодка по горной реке, писала: «Нужно хорошо знать реку, чтобы не попасть в ее опасные водовороты, кроме того — видеть направление струй, чтобы не поставить бат поперек их, и все время держать равновесие, иначе на крутом повороте можно сорваться вниз». Летом 1894 года солдаты 5-й охотничьей команды Восточно-Сибирского стрелкового батальона попытались самостоятельно управлять удэгейским батом, но у них ничего не получилось: «течением постоянно относило бат назад». И сам процесс изготовления долбленой лодки, и плавание на ней по горным стремительным, порожистым рекам можно без преувеличения назвать искусством. Искусством, оставшимся в прошлом. В Хабаровском крае почти не осталось мастеров, которые могли бы выдолбить легкокрылую лодку. Эвенки бассейна реки Уды, что несет свои воды к Охотскому морю в Тугуро-Чумиканском районе Хабаровского края, делали долбленые лодки из тополя. Летом 1993 года в селе Удском мне посчастливилось пообщаться с лодочным мастером Дмитрием Семеновичем Александровым из древнего эвенкийского рода Бэтун. Он жил в маленьком летнем домике из неструганых досок. Первый визит к нему ограничился осмотром небольшой долбленки. Мастер закончил ее несколько недель назад. Сам Дмитрий Семенович с утра ушел на покос — заготавливать сено для трех своих коров. Ему уже шел семьдесят первый год. Он был мал ростом, сух телом, почти глухой, по лицу разлилась тяжесть прожитых лет. Д. С. Александров всегда считал, что главным в работе лодочного мастера является умение выбирать подходящее дерево. Его можно искать несколько лет. Выбирали здоровый прямой тополь без сучков до 7—8-метровой высоты, диаметром не меньше обхвата руками и двух длин между указательным и большим пальцами. Такими тополями богаты берега небольшой речки Маи, впадающей в Уду ниже Удского. Поваленное бурей дерево не годилось, считалось мертвым. Выбранный тополь следовало срубить так, чтобы его потом не передвигать и не ободрать кору. Рубили с северной стороны ствола, валили в южном направлении. Вскрывали древесину бревна с южной стороны, более крепкая северная сторона дерева шла на дно лодки. Лишнюю древесину удаляли топориком с прямым лезвием и теслом с вогнутым острием. Осторожными ударами топора заставляли звучать дерево дна и бортов, по звуку определяли их толщину. Вырезали нос, корму, снимали кору. С помощью черемуховых распорок раздвигали борта. Делали это так: из черемухи вырезали толстые прутья длиной до 80–90 см, изгибали и вставляли между бортами. Разводили длинный костер и потом над его углями грели лодку сначала снаружи, потом изнутри. От тепла, под давлением распорок борта раздвигались, черемуховые прутья распрямлялись. Затем вместо них для фиксации формы устанавливали массивные внутренние перегородки — гокоры — из корней ели. Готовую лодку неделю сушили вверх дном на бревнах. К воде несли на руках. Эвенки называют долбленые лодки — омочо. Они легки в управлении, маневренные, «хорошо раздвигают воду» по словам Д. С. Александрова, им не страшны мелководье и низкая вода, не возникает проблем с дефицитным и дорогим на севере топливом. Одна долбленка служила до 10 лет, если хозяин соблюдал немногие правила эксплуатации. Например, не оставлял на длительное время в воде, что могло вызвать разлом дна. Чинили лодку кипящей смолой, заливая ее в трещины и дырки. Дмитрий Семенович учился долбить лодки еще ребенком, помогая в этом деле отцу. В год нашей встречи он учил уже внуков. В начале лета они делали одну-две лодки на заказ, получая плату дровами. (Полевые материалы автора. 1993 г.). Эвенки Нимелена долбили лодки из толстого тополя длиной 4–5 метров. Такие лодки поднимали до четырех человек и 150 кг груза. А вот что писал о строительстве долбленой лодки орочами В. К. Арсеньев: "Наконец 3 июля желанное дерево было найдено. Это был тополь Максимовича вышиною двадцать пять — тридцать метров и в 2 обхвата на грудной высоте. Он рос по другую сторону реки. Туземцы осмотрели тополь, обсудили, куда и как он упадет, убрали весь валежник и затем принялись рубить его с особыми заклинаниями. Тополю было более 200 лет. С большим шумом, ломая другие деревья, он грохнулся на землю и — погиб. Мулинка тотчас срубил одну из веток его и всадил ее вертикально в середину пня. ...Это душа дерева — ханя-моони. Так делают всегда, когда его рубят для лодки. Если дерево рубится для того, чтобы сделать гроб покойнику, то ханя в пень не втыкается. Орочи отмерили около 20 метров от комля и отрубили вершину. Они работали дружно, с увлечением, быстро сняли с болванки кору и вполдня срубили заболонь, выровняли дно будущей лодки и обтесали ее бока. Начало уже смеркаться, когда туземцы возвратились на бивак. Следующие два дня были солнечные и теплые. Орочи большими рычагами перевернули болванку тополя и поставили ее днищем на катки. Затем длинной веревкой, намазанной углем, они наметили верхние края лодки и с помощью березовых клиньев принялись срубать все, что было выше этих линий. Еще полдня ушло на выемку древесной массы из середины лодки. Я любовался работой туземцев. Главным мастером был Мулинка. Он давал указания, и все слушались его беспрекословно. Тем временем Намука у комля болванки очертил границы лопатообразного носа и снял всю лишнюю древесину. На второй день к вечеру лодка вчерне была готова. 5 июля орочи отделали улимагду начисто. Особыми поперечными топориками (упала) они стесали борта ее настолько, что казалось, будто она сделана из фанеры. Дно лодки оставили несколько толще, чтобы оно могло выдержать давление камней на перекатах. Теперь оставалось только опалить улимагду. Религиозный предрассудок не позволяет делать это у дерева. Орочи сплавили ее на другую сторону реки и пошли за берестой. Особыми распорками они немного раздвинули борта улимагды в стороны, затем поставили ее днищем на деревянные катки и по всей длине разложили под ней березовое корье. Опаливанием лодки достигается одновременно осушка ее и осмаливание. Пока Мулинка и Хутунка обжигали улимагду, Намука сделал кормовое весло, а Сунцай приготовил шесты. Часам к двум пополудни 5 июля все было готово«. Нанайцы изготавливали долбленые лодки преимущественно из кедра или липы, низовские нанайцы делали их из ствола горной осины: при рассыхании она не трескалась, удэгейцы — из тополя Максимовича — сисикта, амигда моони (хор.), осины. По утверждению В. К. Арсеньева, два удэгейца могли изготовить долбленую лодку за три дня (ГМДВ. Каталог «Орочи-удэhе»). Такой же срок сообщил хабаровскому художнику А. В. Шишкину — участнику комплексной экспедиции в верховья реки Хор 1946 года — удэгеец Кикуса, который поехал в тайгу делать грузовую лодку — бат — с родственниками. Начерно сделанную лодку они пригнали в стойбище и стали доделывать невзирая на дождь (ГАХК. Ф. Р-1756, оп. 1, д. 18, л. 18,20). Баты ‘ана долбили из тополей окружностью в три сажени. Подходящее для изготовления лодки дерево искали долго: «на тех, что находили, ставили затесы». Если срубленный тополь при падении трескался (вдоль), делать из него лодку запрещалось. За 3–4 дня бат делали в случае острой необходимости. Без спешки затрачивали на это около двух недель. Лодку начинали долбить там, где срубили дерево для нее, а потом в полуготовом виде переносили из тайги к берегу реки. Здесь полуфабрикат устанавливали на катки и обжигали берестой, чтобы вставить распорки уки (хор.), просушить дерево и осмолить его. По обычаям удэгейцев, нельзя было распаривать и завершать лодку в том месте, где она изготовлялась, иначе ее хозяин скоро умрет и лодка станет последним его пристанищем. Как выглядел удэгейский бат? Представьте себе длинный полый полуцилиндр, выдолбленный из ствола дерева. Его корма была прямой, высота бортов доводилась до 40 см. Днище делали зауженным и в 2 раза толще, чем борта лодки. Дно имело продолжение в виде полутораметровой чуть закругленной лопаты, приподнятой над поверхностью воды. У основания лопатообразного носа просверливали сквозное отверстие, через которое выходила вода, попавшая в лодку. «Удэгейцы, — писал Владимир Клавдиевич, — удивительные мастера плавать по горным рекам в своих долбленых лодках. Лодки эти устроены так, что они не разрезают носом воду, а взбираются на воду. Лодкою управляют шестами два человека. Один стоит в носу лодки, другой — на корме. Плавание в орочских (удэгейских. — Т. М.) лодках по местным порожистым рекам, заваленным буреломом, при быстроте течения 10–18 верст в час, — довольно опасное. Малейший промах, малейшая оплошность — и все погибло. Нужно быть очень внимательным и далеко смотреть вперед и вперед рассчитать, где лодку надо задержать, где ее быстро надо протолкнуть, где перевести на другую сторону реки и т. д.». (ГМДВ. Каталог «Орочи-удэhе»). В таком же ключе отзывается о мастерстве удэгейцев И. А. Лопатин: «... в плавании по быстрым горным рекам орочи (удэгейцы. — Представить скорость передвижения на долбленой лодке позволяет нам свидетельство художника А. В. Шишкина: «... удэгеец Кикуса преодолел 24 км (вниз и вверх по Хору от стойбища Джанго до Гвасюгов и обратно) за 6 часов...» (ГАХК. Ф. Р-1756, оп. 1, д. 18, л.21). При путешествии на значительное расстояние или с детьми делали на бате полукруглую крышу йаута из тальника, прутья которого закрепляли в виде нескольких арок и сверху покрывали берестяными покрышками. Йаута защищала от дождя, под ней играли дети. Лодочный шест по-удэгейски называется гау, его делали из тальника. Спускаясь на бате вниз по течению, шест всегда держали наготове, чтобы в случае опасности спрыгнуть с лодки. Шестом промеряли дно реки, шестом при необходимости дрались. Одиночное однолопастное весло, которым рулили, а случае необходимости и гребли на бате, назвалось сэу (хор.). Чтобы бат был легче на ходу, его периодически скоблили снаружи и внутри, прогревали березовыми лучинами. В вытащенный на берег бат заливали воду, иначе он трескался. Удэгейские дети делали для игры игрушечные баты, таскали их по воде вдоль берега. Или катались на досках, упираясь палками, имитируя тем самым езду на бате. (ГАХК. Ф. Р-1756, оп. 1, д. 18, л.23). Удэгейские долбленые лодки экспонируются в этнографическом зале Государственного музея Дальнего Востока им. Н. И. Гродекова. Они изготовлены в уменьшенном виде Урундой Кимонко и Еофой Кимонко из села Гвасюги в 1994 году. Татьяна МЕЛЬНИКОВА, Литература:
|
|||
|