Время... время... Стрелки твои то мелькают в неуловимом ритме, то вдруг погружаются в тягучее пространство. Уходят старики, уходят тайны ремесел, уже не так сочно звучит язык аборигенов, утрачиваются многие его значения. Но то, что называют народной мудростью — обрядовая культура, поверья, приметы, — остается жить по сей день. На уровне генетической памяти современные аборигены продолжают чтить своих богов, побаиваются их гнева и задабривают подарками.
Так сложилось, что последние несколько лет были наполнены командировками по национальным селам Дальнего Востока. Мне выпали счастливые встречи с жителями глубинок, мастерами, сказителями, этнографами-энтузиастами. Со временем на страницах моего «походного» блокнота вперемешку с заметками о народных праздниках, умельцах и значениях орнаментов появилось множество загадочных, а порой вообще необъяснимых историй. По сути, это отдельный пласт современной обрядовой культуры, над которым, возможно, еще предстоит поразмышлять ученым.
Священные камни
Петроглифы на огромных валунах вблизи села Сикачи-Алян Хабаровского края для местных жителей не просто уникальный археологический памятник, а прежде всего культовое место их предков. Сюда их прадеды и деды приходили просить «кэси» — удачу. Впрочем, и сегодня, когда, скажем, местному ансамблю предстоит участвовать в каком-либо фестивале или конкурсе, находится время прийти на камни и поклониться духам.
Помню, как несколько лет назад меня впервые привезли к петроглифам на моторке. Эту часть берега местные называют Гасяном. Одна из моих спутниц, коренная жительница села, предусмотрительно захватила с собой красное вино и, как только мы ступили на берег, окропила им землю и попросила у духов прощения за наш непрошеный визит. Очень важно правильно вести себя в таких священных местах. Старые люди говорят, что нельзя громко разговаривать, бросать камни и вообще не стоит хозяйничать.
Светлана Николаевна Оненко, учитель истории в сикачи-алянской школе, часто приходит в Гасян. Она знает легенды и предания, связанные с тем или иным изображением, и даже чувствует энергетику камней. Каменная галерея начинается с черепообразных личин. Считается, что они источают отрицательную энергию и как бы «чувствуют» людей с неустойчивой психикой. Совсем иначе дело обстоит с космическим лосем — знаменитым петроглифом, начертанным на большом валуне со срезанной верхушкой. Лось символизирует у народов Сибири и Дальнего Востока Вселенную, это их мир — бесконечный и прекрасный, как та спираль, орнаментирующая тело животного. Лось, кроме того, считается лечащим. Люди, приходящие к нему, кладут на изображение руки, просят здоровья, а иногда просто ложатся на камень больным местом. Но перед этим, конечно же, нужно попросить прощения и принести дары — спиртное, сигареты.
Таким же «серьезным» по энергетике местом считается скала между Сикачи-Аляном и Малышевым, где расположен каменный ансамбль: старуха и семеро ее дочерей. За спиной у каменного изваяния старухи — идол, а перед ней — котел и надгробная плита. Увидеть скульптурную композицию можно лишь в определенный час дня, когда солнце падает под особым углом и обрисовывает контуры героев старинной легенды. Считается, что старуха указывает путь в царство мертвых.
Светлана Николаевна Оненко рассказала, что это тесно связано с самим названием села. Прежде оно звучало как Сакачи-Алян. «Сакачи» с нанайского переводится как «знали, вызнавали». «Алян» — черта или грань между царством мертвых и живых. Таким образом, Сакачи-Алян — место, где люди знали границу между двумя мирами.
Рядом с каменным комплексом находится небольшая пещера, которая и считается входом в царство мертвых. С пещерой также связано немало легенд и преданий. Сюда в прежние времена приходили люди, чтобы испытать судьбу. Для этого нужно было зайти внутрь пещеры. Если стены сомкнутся и человек дотронется до них, значит, жизнь его не обещает быть легкой и долгой, а если пройдет, не заденет стен — напротив, все сложится удачно.
Каменную старуху местные жители ласково называют бабушкой. Прежде, когда в Сикачи-Аляне не было магазина и за продуктами ездили в Малышево на лодках, на обратном пути всегда причаливали к «бабушке», били ей поклоны, давали дары. И бабушка, и мама Светланы Николаевны Оненко, и предки сегодняшних сикачиалянцев всегда так делали. Но когда строили дамбу, разрушили четырех «дочерей»: взорвали изваяния и увезли камни на стройку. Старики сказали тогда, что так просто это не сойдет с рук, будут погибать люди. И правда, многие жизни унесла в дальнейшем построенная дамба.
Тайны сопки Дракон
Нанайское село Кондон как бы отгорожено большой извилистой сопкой. Ее называют Кондо-сопка. В переводе — дракон. Старая легенда рассказывает, что летел когда-то над этими местами Дракон, устал и прилег отдохнуть за рекой Девяткой прямо напротив села. Долго спал, лет сто, наверное, а когда проснулся, уже не смог подняться. Березы и кустарники, выросшие на его теле, прочно приковали к земле. Вот и спит Дракон по сей день, храня свои тайны. Но сон у божества чуткий: Дракон все видит и замечает.
Старожилы уверяют: сопка эта священная, а ее изголовье — особенно. Считается, что магия «головы Дракона» настолько сильна, что не следует даже ходить туда, шуметь, трогать камни, чтобы не нарушать покоя божества. Встарь здесь совершали обряды жертвоприношения, молились богам. Сегодня, конечно, этого нет, и все же, отправляясь на соревнования или фестиваль в краевой центр, кто-нибудь из команды или ансамбля обязательно идет к «голове» и просит удачи.
Поговаривают, что у Кондо-сопки есть хозяева — старик и старушка. Одна местная жительница, бездетная и потому несчастная, увидела как-то сон. Будто приходит к ней старушка-хозяйка, берет за руку и ведет к сопке. Там — вход в жилище. Вошли и оказались в нанайской избе с теплыми завалинками-канами и вышитыми коврами. На топчане сидит дедушка-хозяин, трубочкой попыхивает. Стала расспрашивать старушка женщину о ее печалях, стала успокаивать: мол, все будет нормально, пойдут еще дети. С тем и проводила женщину. А через какое-то время в этой семье действительно пошли дети.
Есть еще одна история, связанная с рождением детей. Где-то под Комсомольском-на-Амуре жила бездетная женщина. Уже почти отчаялась она и обратилась к шаману. Тот сказал, что детей, а точнее, их души, ворует у нее злой шаман. И посоветовал ей вышить спинку халата особым образом: на ветви большого Древа жизни «посадить» птичек — символ души неродившегося ребенка, рядом вышить маленькое засохшее дерево — того злого шамана. Здесь же нужно было расположить самого злодея, а рядом — храброго охотника, который поражает шамана меткой стрелой. Следуя этим инструкциям, женщина корпела над вышивкой и сделала все, как было ей сказано. В итоге, «проиграв» мистический сюжет на спинке национального халата, изменился расклад реальной жизни: у женщины родились один за другим трое детей.
Но вернемся к таинственной Кондо-сопке, о которой рассказали совсем уж мистическую историю местные учителя. Несколько лет назад приехала в Кондон бригада армян строить жилые дома. Чтобы сэкономить на материале, решили для фундамента использовать камень с Кондо-сопки. Старики возмутились и предупредили о грядущих бедах, но кто бы стал слушать мистические разговоры во времена, когда напряженка с жильем? Вместе с армянами работала бригада местных мужиков, скажем так, отчаянных. В общем, часть сопки порушили, дома возвели, заезжие строители вернулись домой. Но когда спустя время в Армении случилось землетрясение, старики, кивая в сторону Кондо-сопки, качали головами: «Духи наказали...»
Местных мужиков, которые трудились с армянами, ждала не менее трагическая участь. Как-то их бригада ехала на машине, и на железнодорожном переезде они столкнулись с поездом. Погибли все. В тот трагический момент с ними не было лишь двоих из строителей. Но и те не избежали гнева свыше. Одного позже придавило трактором, другой застрелился.
Но есть у сопки и добрые тайны. Раньше, когда у женщины случались трудные роды, ее отвозили в «хвост» Дракона, и сопка облегчала ей страдания. А еще сопка хранит это древнее нанайское село: цивилизация не слишком агрессивно проникает в здешние места, народ живет сносно и, что самое главное, дух его не теряется.
Таинства северных мастеров
Для коренных жителей Севера вырезанные из дерева амулеты, вышитые ковры и халаты — по-прежнему прямая связь с духами, которые могут послать удачу, излечить от недуга. Чтобы амулет «работал», его обязательно должен освятить шаман. Однако и сам мастер, прикасаясь резцом к дереву, тоже вступает в диалог с потусторонним миром.
В нанайской деревне Сикачи-Алян Хабаровского края сегодня многие мужчины делают сэвэнчиков: фигурка с ножкой — от больных суставов, с отверстием посередине — от недугов желудка, лягушка, сидящая на сундуке, — тоже от живота помогает. Правда, эти «народные препараты» продают в основном туристам. Нужно ведь как-то кормить семьи.
Один местный мастер стал особенно удачлив: его амулеты шли нарасхват. В основном вырезал их по ночам, закрывшись в тесном сарайчике, приспособленном под мастерскую. Но однажды с ним произошел невероятный случай, который положил конец сувенирной деятельности. Острый резак, как будто приподнятый рукой невидимки, вдруг поднялся вверх примерно на метр и со всего размаха воткнулся в столешницу. Мастер без раздумий принял это за знак свыше: сэвэны не на шутку рассердились. С тех пор как бы его ни уговаривали, амулеты не делает. Только мебель по европейским образцам.
Еще одну историю рассказала известная мастерица из Комсомольска-на-Амуре. Раньше, отправляясь за берестой для туесов в лес, нанайцы уходили как можно дальше от жилья, потому что практически возле каждого дома было особое дерево, которому поклонялись. В один из дней собралась она вместе с мужем за этим необходимым материалом. Углубились в березняк, нарезали вдоволь берестяных пластин, но к вечеру, когда вернулись, мастерице вдруг стало плохо. Поднялась температура, и ... стал распухать язык. Ночь прошла в бреду, и сквозь забытье словно кто-то нашептал: нарушила табу мастерица, бересту взяла в запретном месте, разгневала духов.
Утром, еле держась на ногах, она купила живую курицу, захватила связки березовой коры и отправилась на то самое место, где еще вчера радовалась удачному сбору материала. Как когда-то делали ее предки, совершила обряд жертвоприношения, окропила кровью курицы стволы берез и положила у корней срезанную бересту. И вот чудо — почти сразу распухший до неузнаваемых размеров язык принял прежние формы, температура спала. Позже женщина узнала, что на месте того березняка находилось когда-то старое нанайское кладбище.
Мастер из села Булава Ульчского района Иван Павлович Росугбу вырезает из дерева скульптурные композиции, занимается берестографикой и линогравюрой, участвует в выставках. Но есть у него несколько работ, которые он никогда не выставит на всеобщее обозрение и не продаст ни за какие деньги. Прежде всего это шаманские образы. Иван Павлович чтит традиции своих предков, для него это естественная часть жизни. Даже сегодня, когда на дворе XXI век, к нему приходят односельчане, и он вырезает для них сэвэнов, ритуальную стружку для шаманских камланий. Платой за такую работу служит кусок ткани или посуда — это обязательное условие.
Проделки потревоженных сэвэнов
Говорят, когда-то в Сикачи-Аляне жил сильный шаман. О его особом даре можно судить по мощным железным рогам с множеством ответвлений, которые надевают во время камлания, и большой птице Кори, на спине которой шаман переправлял души покойных в царство мертвых — буни. Эти таинственные атрибуты сегодня хранятся в маленьком школьном музее и вызывают зависть этнографов из Хабаровского краеведческого музея. «А вы знаете, здесь так страшно по ночам бывает, — обратилась ко мне местная учительница Жанна Михайловна Актанко, когда я рассматривала почерневшую от времени шаманскую птицу. И рассказала, как ей пришлось однажды дежурить за старшего сына — школьного сторожа. Еле дождалась женщина наступления утра. Всю ночь из кабинета, где находится музей, доносились странные шумы. Будто кто-то ходил, вздыхал, вскрикивал. Сын же ничуть не удивился: такой концерт — каждую ночь. Похоже, парень не слишком боится встречи с духами.
Но вот детей из школы-интерната села Найхин сэвэны напугали всерьез. Собирая экспонаты для своего этнографического музея, ребята притащили из леса деревянных растрескавшихся от дождей и ветра идолов. Коллекция в итоге получилась замечательная: ею вполне гордился бы даже крупный музей. Вот только в интернате стали происходить загадочные вещи — шумы, шаги, голоса. Кто-то слышал жалобный плач, кто-то уверял, что видел призраков. Дети стали просто-напросто обходить стороной свой музей, а медикам показалось, что ребятня стала чаще болеть.
Как рассказал учитель истории Максим Петрович Бельды, в том месте образовалась какая-то мистическая зона. Не зря старые люди говорят, что нельзя держать в доме сэвэнов — шаманы ведь «загоняли» болезни и прочие людские проблемы в деревянных божков. Но кто бы мог предположить, что гордость найхинского интерната принесет столько неприятностей? Максим Петрович заметил: дерево — материал восприимчивый, легко впитывает энергетику — хорошую и плохую. На этот счет вспоминается командировка в ульчское село Булава, где однажды пришлось выйти на улицу поздно вечером. Бабушка Вера, прежде чем меня отпустить, сунула в мой карман щепку от полена. Объяснила, что это частица домашнего очага, а значит — оберег от всего дурного.
А вот деревянные сэвэны из интерната Найхина были «живыми». Причем они оказывали неблагоприятное воздействие на окружающих. Поэтому педагоги пригласили из села Троицкого — центра Нанайского района — директора местного музея Ларису Пассар, и она увезла эту уникальную, но проблемную коллекцию.
Сама она, в свою очередь, тоже натерпелась от зловещих экспонатов. Как-то, решив привести в порядок музейные фонды, Лариса Петровна провела инвентаризацию. В течение трех месяцев она скрупулезно описывала каждый экспонат, брала в руки деревянные фигурки божков, вертела их в руках, каждому присваивала номер. А когда покончила с делами, тяжело заболела. Ее выкарабкалась, говорит. Однако болезнь свою объясняет просто: сэвэны наказали.
В ульчском селе Булава тоже есть свой музей и хорошая коллекция ритуальной скульптуры из дерева. Но там не допускают гнева богов и всячески их задабривают. Старая шаманка — бабушка Индяка — первый советчик для директора музея Юрия Куйсали. Во-первых, она научила его совершать обряд кормления сэвэнов. Во-вторых, определила, какие из них «живые», какие — «мертвые», и последних сказала похоронить тоже особым способом. Может быть, потому музей в Булаве не зловещее место, а творческий центр для местных мастеров и танцевальных коллективов.
Подарки для привередливых хозяев
Если вы оказались в доме аборигенов Севера, никогда не отказывайтесь от угощения. Иначе хозяева пострадают от «хуни». Это что-то очень недоброе. Когда северяне собираются осушить чарку, обязательно плеснут первую рюмку в огонь — духу Подя. А эвенк еще и кусок мяса бросит в пламя, потому что Подя — покровитель охотников. Ульчи «чектырят»: складывают пальцы щепоткой и разбрызгивают вино на четыре стороны — тоже духам. А когда приезжают в священные места, как, например, на утес Аури в Ульчском районе, привозят подарки хозяину утеса. Чаще выливают на землю водку, бросают в реку сигареты.
Бывалый охотник никогда не пойдет в лес в новой одежде, да и мыться не станет на протяжении всей охоты — нельзя удачу смывать. А если встретит в тайге где-нибудь на ветке дерева какую-нибудь ценную вещь (часы, деньги), никогда себе не возьмет. Потому что знает — это подарки духам-хозяевам. Рассказывают, что после Великой Отечественной в лесах Тугуро-Чумиканского района многие деревья были увешаны медалями. Это фронтовики возвращались в родные села и налаживали отношения с богами: воины вновь становились охотниками, и удача была им очень даже кстати. Потому и отдавали без сожаления самые дорогие вещи какие были.
Старые сказки, вплетенные в сегодняшнюю реальность
Трудно сказать, где заканчивается легенда и начинается реальная жизнь. Аборигены Севера всегда строили свои отношения с природой на уважении и поклонении. Не брали лишнего, не плевали в лицо матери-природе, преклонялись перед стихией. Это трепетное отношение позволяло им не голодать, не страдать от холода, создавать уникальное искусство. И учителем опять же выступала природа, подсказывала краски и линии орнаментов. Приди с добром — в дом, в тайгу, на реку. Простая формула жизни и одновременно мудрая. Может быть, эта доброта и уважение к высшим силам Земли в какой-то степени и помогут сохраниться дальневосточному этносу. В любом случае народные предания, поверья никогда не исчезнут бесследно.
Елена ГЛЕБОВА
Фото автора
