Пасынки империи

Они стали Героями и кавалерами вопреки «неправильному» и незаметному происхождению

Говоря современным языком, Дальний Восток не является раскрученным брендом в контексте Великой Отечественной войны и общей истории России в XX веке. Среднестатистический россиянин больше знает или что-то слышал об «уральском характере», «сибирских дивизиях», кубанских пластунах и «кузнице героев Осетии». Пожалуй, только Максим Пассар известен в масштабах всей страны, но и то с экзотическим оттенком, вечным штампом про охотника, бившего белку в глаз.

Иди и скажи соотечественникам

Первый известный в истории человечества монумент воинской славы остается и самым выразительным эмоционально. На месте битвы при Фермопилах в V веке до н. э., где погибли царь Леонид и его 300 спартанцев, еще в античные времена была установлена простая плита с краткой эпитафией Симонида Кеосского: «Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне, / Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли». Наградная система — это, по сути, продолжение античной традиции чествования героев, увековечения имен и показа примеров для следующих поколений. В СССР с этим было не все однозначно. Многих дальневосточников откровенно зажимали.

Отчасти причиной тому региональный менталитет, сформированный суровым климатом и обширными пространствами. Здесь не привыкли суетиться, не умеют показывать себя на публике во всей красе, громко требовать заслуженное и возмущаться, не получив его. Что надо — возьмут сами, не спрашивая разрешения начальства, а такая поведенческая программа не работает в деликатном деле награждения. Правда войны состояла в том, что мало совершить подвиг, требовалось еще и быть замеченным в этом.

Немаловажен и тот факт, что в середине XX века на Дальнем Востоке имелся большой процент раскулаченных, ссыльных, казаков и прочих репрессированных. Все они по анкетным данным имели меньше шансов получить государственную награду. Именно для местных уроженцев как нигде была актуальна грубая, но верная окопная поговорка про то, что именно получит Ванька за геройскую атаку.

Хотя Вторая мировая война закончилась 74 года назад, до сих пор существуют разночтения в статистике, в том числе сколько Героев Советского Союза и полных кавалеров ордена Славы дали регионы и народы СССР. Согласно двухтомнику «Герои Советского Союза», вышедшему в 1987–88 гг., и справочнику 2000 г., дополненному полными кавалерами ордена Славы (оба издания выпущены Воениздатом), самой «героической» из дальневосточных областей является Читинская, нынешний Забайкальский край в составе ДВФО — 49 Героев и 15 кавалеров. На втором месте — Приморский край (42 и 13), на третьем — Амурская область (36 и 5). В Хабаровском крае их 30 и 3, в Бурятии 17 и 9, а Якутия, Магадан, Сахалин, Камчатка и Чукотка вообще не упоминаются. Это при том, что трое уроженцев Якутии — Владимир Лонгинов, Федор Попов и Николай Чусовской — награждены Золотой Звездой в 1943, 1944 и 1945 годах, и все три, отмечу, не вписываются в стереотип о таежном охотнике — сержант-пулеметчик, рядовой связист и гвардии майор-комбат. В 1965-м Звезду получил знаменитый снайпер Федор Охлопков, на чьем боевом счету около полутысячи подтвержденных ликвидаций. А в 1990 году государство вспомнило о еще троих уроженцах северной республики.

Расчет советского 50-мм ротного миномета образца 1940 г. во время боев в Сталинграде. Ноябрь 1942

Согласно воениздатовским справочникам, больше всего Героев и кавалеров стране дали Московская (311 и 56), Тверская/Калининская области (295 и 59) и Краснодарский край (280 и 58). Четыре из пяти Героев — уроженцы села, крестьянского происхождения. Вполне вероятно, что статистика будет еще уточняться. Но вряд ли изменится третий фактор скромного (относительно) вклада Дальнего Востока в общую Победу, самый важный.

Мал золотник, да дорог

Во-первых, демографический потенциал региона очень мал в сравнении с западными и южными областями страны. По всесоюзной переписи 1939 года здесь проживало 2 млн 366,5 тыс. человек (к 1941 году население немного выросло до 2 млн. 908,1 тысячи, во многом благодаря притоку репрессированных, хетагуровок и др.). В Хабаровском крае имелось 1 459 729 человек, и это с учетом Амурской области, Камчатки, Чукотки, Сахалина и Еврейской области. В Приморском крае было 906 805 жителей.

В одной только РСФСР насчитывалось 17 областей и республик, чье население превышало весь Дальний Восток — Московская (8 917 534), Ленинградская (6 432 013), Новосибирская (4 050 260), Воронежская (3 551 329), Орловская (3 532 713), Калининская (3 212 916), Башкирская (3 159 693) и Татарская АССР (2 916 833) и др. Иными словами, большинство отдельных субъектов РСФСР в европейской части имели больший мобилизационный ресурс, чем один Дальний Восток.

Во-вторых, при изучении всесоюзной переписи 1939 года обращает на себя внимание соотношение городского и сельского населения. Например, в названной Новосибирской области 1 675 864 горожанина и 2 374 396 сельчан. В Воронежской соответственно 681 156 / 2 870 173, в Калининской 708 715 / 2 504 201. То есть самые крупные в демографическом плане регионы являлись и самыми деревенскими. Похожее соотношение сохраняется везде, кроме Московской и Ленинградской областей, но в 1939 году Москва и Ленинград не были отдельными субъектами, поэтому подсчет велся общий.

На Дальнем Востоке картина иная. В Хабаровском крае горожан и сельчан примерно поровну — 696 934 / 762 795. В Приморье жителей городов немного больше — 473 173 / 433 632. Практически паритет наблюдается в отдельно взятой Сахалинской области — 50 175 / 49 750, а в Еврейской АО горожан больше почти вдвое — 71 578 / 37 360. Дальний Восток был краем городов и портов, а не деревень и хуторов.

О чем это говорит? Всеобщая мобилизация в СССР военнообязанных с 1905 по 1918 год рождения включительно началась уже 22 июня 1941 года, однако ее сроки варьировались в зависимости от региона — чем дальше на восток и северо-восток, тем позже. На Дальнем Востоке скрытая мобилизация производилась с 1 июля, а всеобщая была объявлена 21 июля, спустя месяц после начала войны.

За лето и начало осени почти вся кадровая Красная армия на западном направлении сгорела дотла в огне Приграничного, Смоленского, Вяземского сражений и Киевского котла, поэтому список подлежащих мобилизации возрастов, профессий, социальных групп и национальностей неизменно расширялся. СССР в начале войны располагал примерно 32 миллионами годных для войны людей, и в конце 1941-го под ружье поставили 14 миллионов (всего за годы войны — 34,5 миллиона).

Советский связист прокладывает телефонный кабель во время контрнаступления под МосквойОднако в самые критические моменты Великой Отечественной оставались определенные категории граждан, пользующихся бронью. В основном это госслужащие, инженерно-технический персонал, квалифицированные рабочие, студенты, особенно вузов оборонных и добывающих отраслей. Перечень составлялся регулярно отдельными постановлениями Государственного комитета обороны (ГКО) и Совнаркома, учитывалась местная специфика и демографические особенности. Скажем, до 1942 года призыву не подлежали учителя по всей стране, а за все годы войны — представители коренных малочисленных народов Севера, ведущих традиционное хозяйство: рыба, пушнина и оленина стали стратегически важным товаром.

Как видим, Дальний Восток был регионом крупных населенных пунктов, а значит, госслужащих, инженеров, квалифицированных рабочих и докеров, моряков рыболовецкого и грузового флота. Плюс лесозаготовители, шахтеры, железнодорожники, геологи, золотодобытчики, специалисты метео- и гидрографических служб, персонал второй по важности после Мурманска трассы ленд-лиза — через Чукотку, нефтяники Сахалина. Не умаляя заслуг жителей села, надо отметить: если в колхозе работают одни женщины и дети, он худо-бедно сможет производить зерно и мясо в сопоставимых с прежними объемах. А порт, рыболовный траулер, шахта или лесозаготовка не смогут.

В-третьих, значительная часть не имевших бронь дальневосточников проходила службу на границе с Японией и успела поучаствовать в боевых действиях только по разгрому Квантунской армии и в десантах на Курилы, Сахалин и Корею. Хотя разведданные Рихарда Зорге позволили перебросить в декабре 1941 года под Москву десятки дивизий и отразить наступление вермахта, в течение всей Второй мировой в регионе оставалась крупная группировка советских войск. По подсчетам доктора исторических наук из Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Галины Ткачевой, численность группировки составляла от 32 до 60 сухопутных дивизий, от 13 до 29 авиационных дивизий, до 27 отдельных танковых и механизированных бригад, 6 дивизий и 4 отдельные бригады ПВО. Личный состав этих соединений насчитывал от 703,7 тысячи до 1,4 миллиона человек. В масштабах Великой Отечественной войны это эквивалент войск, задействованных в Сталинградской и Курской битвах и лишь на треть уступают силам, посредством которых РККА устроила вермахту «Канны на востоке» — Белорусскую стратегическую наступательную операцию летом 1944 года. За первые два года войны с Дальнего Востока на западное направление Государственный комитет обороны (ГКО) направил 18 стрелковых, 4 танковые и 2 кавалерийские дивизии, 19 авиаполков и множество других воинских частей. Это более полумиллиона солдат и офицеров. Новые соединения взамен ушедших комплектовались в основном местными уроженцами. Красноречивый факт, приведенный Галиной Ткачевой: в июне-июле 1942 года Дальневосточный фронт получил 36,7 тысячи призывников, из них 24 тысячи местных жителей и 6,6 тысячи освобожденных заключенных. То есть 83% кадровых нужд армии удовлетворились за счет дальневосточников.

Советский снайпер Максим ПассарВ начале 1942 года, после всеобщей мобилизации, людской ресурс региона стал совсем скудным: на общем учете находилось 106 тысяч военнообязанных, из них призывников всего 23,7 тысячи. Доля молодых выросла в 1944-м, когда под ружье стали ставить не с 18, а с 17 лет.

Ради поддержания боеспособности армии в 1942 году началась массовая мобилизация женщин для «технических» видов и родов войск. «Более 5 тыс. женщин (около 4,8 тысячи — из Московского и Сибирского военных округов) прибыли в армейские и запасные части Дальневосточного фронта на должности делопроизводителей, чертежников, библиотекарей, поваров, портных, кладовщиков, слесарей, токарей, шоферов, в качестве стрелков-вооруженцев (красноармейцев для чистки оружия и набивки патронов), телефонисток, радисток, телеграфисток», — указывает доктор исторических наук Ткачева. Аналогичным образом женщинами восполнялся личный состав частей ПВО, ВВС, Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии. Всю войну соблюдался четкий алгоритм: взамен убывших на западное направление подготовленных кадров приходили молодые местные мужчины (по мере достижения призывного возраста) и женщины. Молодежь получала квалификацию, взрослела и тоже постепенно отправлялась в действующую армию.

Все перечисленные факторы говорят об одном: мал золотник, да дорог. Дальневосточники, ставшие Героями и кавалерами, были настоящей элитой Вооруженных сил, моральными авторитетами высочайшей пробы.

Не пыли, пехота!

Даже Герой Герою рознь. По сталинской традиции особым почетом и уважением пользовались летчики. Первые восемь Героев Советского Союза в 1934-м именно они — за спасение команды и пассажиров парохода «Челюскин». Спустя два года высшего звания удостоен экипаж Валерия Чкалова, затем сражавшиеся в Испании пилоты, а также женский экипаж Полины Осипенко. Фактически до Великой Отечественной войны звание было доступно только «сталинским соколам», да и потом наибольший процент отличившихся носил знаки различия ВВС. Куда там мальчишке из стойбища Нижний Катар Максиму Пассару или студенту Хабаровского пединститута Жене Дикопольцеву! Начальство, подписывающее наградные листы, их не увидит, не услышит и знать не пожелает.

Евгений ДикопольцевПервыми Героями Советского Союза уже 8 июля 1941-го стали, конечно, летчики — Степан Здоровцев, Михаил Жуков и Петр Харитонов. Заслуженно, но нужно напомнить, что в это время советские ВВС были полностью разгромлены, никакого воздействия на стремительно наступающих немцев не оказали, в небе господствовали люфтваффе. Так что негласная установка ГКО «побежденным награды не давать» в отношении ВВС не работала. Между тем сухопутные войска проявляли то, что в СССР именовалось массовым героизмом. Так, 24 июня 1941 года одинокий танк КВ устроил настоящие Фермопилы немецкой 6-й танковой дивизии у литовского города Расейняй. Официальная советская пропаганда не заметила этот эпизод, и о нем знают только благодаря мемуарам полковника вермахта Эрхарда Рауса. Советский танк оседлал стратегическую дорогу, стоя на месте, уничтожил 12 грузовиков со снабжением и остановил наступление дивизии на два дня. Немцы сумели уничтожить его только с помощью 88-мм зенитных орудий, нескольких танков, а затем и мин, которые подложили саперы. В истории сохранились только два имени советских спартанцев — Павел Егорович Ершов и В. А. Смирнов.

Читатель с воображением может представить себе, что думали в последние два дня своей жизни пятеро членов экипажа этой боевой машины, отбившейся от части, с неисправным двигателем, в неизвестности и страшном хаосе, когда на глазах рушится привычный мир. У них была альтернатива: бросить танк и пробираться к своим, раз Красная армия разбита, бежит целыми фронтами, Сталин подавлен и деморализован. Точно так же читатель может на секунду представить себя Максимом Пассаром, когда он в горячке боя на подступах к аэродрому Гумрак (нынешний аэропорт Волгограда) 22 января 1943 года выскакивает из окопчика и идет в атаку вместе с пехотинцами, хотя ему, уже известному на весь Сталинградский фронт снайперу, делать это необязательно. К тому же 6-я армия вермахта давно окружена, агонизирует и через 10 дней капитулирует во главе со своим командующим Паулюсом.

Для лучшего понимания контекста последней атаки Максима необходимо вспомнить всю Сталинградскую битву. Уже в сентябре 1942 года, то есть через две-три недели вступления немцев на территорию уже разрушенного бомбежками города, боевые действия стали, по их выражению, «войной крыс». Здесь, в невообразимом хаосе разрушенных жилых и промышленных зданий, городских коммуникаций, проводов, заводских труб, цистерн, подбитых танков и орудий Красная армия навязала врагу исключительно ближний бой, в прямом смысле — на расстоянии одного броска. Для немцев это стало еще большим ужасом, чем бойня под Верденом в Первую мировую войну. Британский историк Энтони Бивор в книге «Сталинград» пишет: «Массированных атак не было, имели место ожесточенные скоротечные стычки. Бои велись штурмовыми группами по 6–8 бойцов в каждой. Перед боем солдаты обязательно запасались холодным оружием, чтобы убивать бесшумно, и гранатами. Любимые клинки, проверенные в бою, имели собственные имена, вырезанные на рукоятке... Красноармейцы изощрялись в создании все новых и новых средств, предназначенных для уничтожения противника... Отходя ко сну, [немецкие солдаты] не желали друг другу доброй ночи, поскольку ничего хорошего не ожидали от темного времени суток».

Адмирал Николай КузнецовВ руинах Сталинграда взамен погибшей в 1941-м рождалась настоящая Красная армия, та самая победительница, которая через два с половиной года пришла в Берлин. «Война крыс» выдвинула новые требования к стратегии, тактике, боевому построению, личному составу. Чрезмерная субординация, когда солдат являлся винтиком системы и не имел никакого мнения, больше не годилась: он должен был стать инициативным, агрессивным, стойким по убеждению, а не приказу, настоящим товарищем по оружию для вышестоящих. Командование вовремя сообразило это, всячески поощряло инициативу снизу и проводило массированную пропагандистскую кампанию по возвеличиванию героев. Знаменитостью мог стать любой — повар, ездовой, минометчик, танкист, связист, писарь, пехотинец, санитар. На расстоянии 20 метров от врага никто из командиров уже не позволял себе оскорбление, унижение, рукоприкладство в отношении рядовых. Все смешалось в РККА: командиры и бойцы сражались плечом к плечу, одинаково рисковали, питались, одевались, вооружались, отдыхали, придумывали тактические приемы. А в начале октября вернули единоначалие, и комиссары перестали быть моральными рабовладельцами.

Именно в Сталинграде снайперское движение приобрело массовый характер. В невероятной сутолоке городского боя решающими навыками оказались точная стрельба, маскировка и укрытие от вражеского огня, интеллект, понимание ситуации. Все это — морфологический, природный признак снайпера. Прежний принцип жертвенности, победы любой ценой сменился прагматичным «победить и выжить», потому что 62-я и 64-я армии, отрезанные от тылов Волгой, не имели права погибнуть. Большие потери теперь считались доказательством не храбрости командира, а его некомпетентности.

Несмотря на то, что еще до войны существовало общесоюзное движение «ворошиловских стрелков», имелись Осоавиахим, специальные школы отличных стрелков снайперской подготовки (ШОССП), фронту требовались настоящие профессионалы своего дела. А они появлялись не в тишине школьных аудиторий, а в громе «крысиной войны». Еще в мае 1942-го в лесах под Демянском на Северо-Западном фронте маленького щуплого минометчика Пассара случайно приметил командир полка Иван Сиваков и, узнав, что он родом из лесного стойбища, приказал выследить и ликвидировать немецкого снайпера, который накануне убил офицера Генштаба. Максим стрелял из обычной винтовки Мосина без оптического прицела, но приказ командира выполнил. Сразу же проявилось его выдающееся качество, позволившее встать в один ряд с лучшими специалистами. Полковник Сиваков вспоминал: «У Максима имеется природная одаренность: он хорошо видит и ориентируется в темноте».

Илья Ильич Уткин

В августе 1942-го дивизия, в которой служил Пассар, прибыла на Сталинградский фронт, и к тому времени на его счету, согласно наградным документам, уже числился 21 уничтоженный враг. Об общем количестве точной статистики нет: по одним данным — 237, по другим — 380. Разночтения и понятны. Если летчик-истребитель воюет, как правило, на глазах товарищей и множества наблюдателей на земле, и его победу могут подтвердить свидетели, то сухопутный снайпер — мастер тайной войны, часто с одним напарником, выслеживающий совсем неочевидные мишени, чью ликвидацию никто не увидел или не понял причину. Жертва может не погибнуть, а быть раненой, контуженой или просто упавшей от страха. Важнее другое: ремесло снайпера требует в равной доле меткий глаз с твердой рукой, но и настоящую воинскую доблесть. Хотя бы потому, что это осознанная, расчетливая отвага, антипод эмоционального порыва. Единственный раз хладнокровие изменило Максиму Пассару в последнем бою возле сталинградского пригорода, но ведь и было ему всего 20 неполных лет. Что характерно: по горячим следам старшего сержанта Пассара представили к званию Героя Советского Союза, но вместо этого удостоили лишь второго ордена Красного Знамени. Высшая справедливость свершилась в 2010 году, и то — после масштабной пиар-акции хабаровчан и обращений к президенту России.

Я — советский солдат

Дальневосточное клеймо сыграло свою роль и в судьбе другого Героя без сомнений и упрека — Евгения Дикопольцева. Хотя его именем названы улицы, вузы и школы Хабаровского края, путь в пантеон советских героев был довольно извилистым. Во времена СССР предпочитали не уточнять социальное происхождение Евгения. В справочниках кратко писали, что родился 2 декабря 1921 года в г. Ардатов Мордовской АССР, а с 1931 года семья живет на Дальнем Востоке. Тайна состояла вот в такой справке НКВД об отце: «Дикопольцев Александр Павлович, 1892 г. р., подлежит выселению как кулак, торговец. Имел собственной земли 50 десятин, 1 лошадь, 2 коровы, молотилку, салотопку, 1 работника и 5 чел. сезонных».

Раскулаченных выселили в глухую тайгу Пригородного района Хабаровского края, ныне имени Лазо. В конце 1920-х — начале 30-х годов здесь создавался крупный Оборский леспромхоз, строилась железная дорога, и стране требовались бесплатные рабочие руки. Семье повезло дважды: что прибыли в таежный тупик в конце апреля, и было время обустроиться до холодов, и что мать будущего героя взяли на работу делопроизводителем в комендатуру НКВД. Отец пошел на лесоповал. После конфликта на озере Хасан власти стали переселять жителей приграничных с Маньчжурией районов вглубь страны. Так Дикопольцевы оказались на лесоучастке Хумми недалеко от Комсомольска-на-Амуре. Там же, в новом советском «городе юности» Евгений закончил среднюю школу. Он мечтал стать инженером-железнодорожником, но сыну раскулаченного путь в важную профессию был закрыт, вдруг диверсиями и саботажем займется. Пришлось поступать на физмат Хабаровского пединститута. Как отмечалось выше, студенты определенных вузов имели бронь, поэтому Евгений был призван не с началом войны, а в феврале 1942-го, и сразу попал не в действующую армию, а в дивизионную школу младшего комсостава.

Будучи связистом, Дикопольцев участвовал в Сталинградском и Курском сражениях, за Сталинград получил первую награду — медаль «За отвагу», чтимую в солдатской среде выше медали «За боевые заслуги», которая давалась по совокупности, в том числе тыловикам. В сражениях на южном фасе Курской дуги был представлен к ордену Красной Звезды, но его биография не понравилась штабным крысам, и те переписали наградной лист с ордена на вторую медаль «За отвагу». И только при форсировании Днепра в сентябре 1943 года на Бородаевском плацдарме клеймо сына «врага народа» не сработало, и Дикопольцев посмертно стал Героем Советского Союза, обеспечив непрерывную телефонную связь между подразделениями.

Илья Алексеевич ХворостяновРККА не американская или британская армии. Западные союзники высаживались на плацдармах и форсировали реки под завязку обеспеченными штатной амфибийной и бронетанковой техникой, переносными радиостанциями, после тщательной подготовки, рекогносцировки, подавления врага артиллерией и авиацией, с учетом и отработкой всех форс-мажорных обстоятельств. Бойцы Красной армии переправлялись на подручных средствах, в вечной спешке, ночью, в условиях господства немцев в воздухе, под мощнейшим огнем артиллерии, минометов, пулеметов. Связь осуществлялась только по телефонным шнурам. Возможно, подвиг старшего сержанта Дикопольцева, ценой своей жизни соединившего разорванный провод на поле боя, в западной армии и не понадобился, у них же рации. Возможно, будь он американцем, не умер бы от ран 17 октября 1943 года, пролежав целые сутки без медицинской помощи, ведь товарищи отражают очередную немецкую атаку. Но Евгений Дикопольцев был советским солдатом.

Полторы сотни

С Дальним Востоком связаны имена многих известных Героев. «Настоящий человек» Алексей Маресьев занимался в аэроклубе в Комсомольске-на-Амуре и служил срочную на Сахалине. Адмирал Николай Кузнецов воевал на озере Хасан и командовал перед войной Тихоокеанским флотом. Илья Хворостянов (впоследствии вице-адмирал) со своим отрядом бронекатеров Амурской военной флотилии обеспечил прорыв японской обороны в августе 1945-го. Из коренных дальневосточников нельзя не вспомнить бикинца Илью Уткина, читинца и комсомольчанина Семена Достовалова, Александра Пассара из Нанайского района. Итого полторы сотни Героев и не менее полусотни полных кавалеров ордена Славы. Есть кем гордиться этому малолюдному региону, пасынку центральной власти, месту ссылки и ГУЛАГа.

Дмитрий БАЛЬБУРОВ
В материале использованы фотографии с сайта «Военный альбом» waralbum.ru