Ключ к пониманию мира

Гималайский медведь, конечно, не самый грозный зверь, но в паре с уссурийским тигром он смотрится весьма убедительно и придает гербу Хабаровска таежный колорит. А для нашего земляка, скульптора-анималиста Игоря Дмитриевича Чернышева, это и вовсе любимый зверь, запечатленный им с особым почтением и грустью в память о дикой и прекрасной природе, откуда мы все родом...

Да, симпатия к диким животным у Игоря Дмитриевича Чернышева, можно сказать, наследственная, определившая саму профессию. Таксидермией, или изготовлением чучел, занимался еще его дед. Был он родом из крестьян, а в семидесятые годы девятнадцатого века, перебравшись в город Нытву Пермской губернии, подался рабочим на металлургический завод. И что самое удивительное... держал свору легавых собак, охотился «по всем правилам», а не лишь бы пальнуть в зверя или птицу! А тут еще и директор завода, француз, был «страшенным» охотником, особенно по бекасам, вот дед Чернышева и устраивал ему «потеху», а заодно и мастерил чучела из охотничьих трофеев. Директор подарил ему домик в городе, небольшой такой, но добротный, а сам дед увлекся изготовлением чучел, и таксидермия стала его профессией.

Такую же профессию освоил и его внук. Окончив в 1965 году Иркутский сельскохозяйственный институт по специальности охотоведение, Игорь Чернышев попал по распределению на Дальний Восток, стал работать в Бичевой, в Лазовском леспромхозе, охотоведом. А это — учет зверя, организация промысла, помощь охотникам. Ну и, конечно, постоянные таежные наблюдения, ведь охотовед учит не убивать, а добывать зверя, разумно регулировать его численность, чтобы не нарушалось равновесие в природе. Но, как с горечью вспоминает Игорь Дмитриевич, тогдашняя плановая система подталкивала охотников именно на убийство зверей, зачастую хищническое, по принципу скорее добыть, заготовить, перевыполнить план. Потому и стали тяготить Чернышева дела хозяйственные и организационные. Хотелось хоть как-то сохранить, запечатлеть таежную красоту, отнестись хотя бы напоследок человечнее к «братьям нашим меньшим», добытым охотниками. И он предложил создать при госпромхозе таксидермическую мастерскую. Но из этой затеи ничего не вышло.

Позднее, переехав в Приморье, в Сихотэ-Алиньский заповедник, Чернышев все-таки добился своего, стал профессиональным таксидермистом, проработал на этой должности несколько лет. Так, художественное видение зверя, по его словам, окончательно победило азарт охотника.

А вообще, замечает Игорь Дмитриевич, ему рано довелось познать радость общения с природой. Еще студентом после каждого курса отправлялся с друзьями на практику в промысловые таежные районы, где сплавлялись на лодках по стремительным и опасным речкам, больше заботясь об удобстве охотничьих собак, чем о своем собственном. После окончания института однокурсники разъехались по дальним госпромхозам, познав к тому времени суровый уклад таежной жизни, требовавшей и будившей в каждом из них обостренное чувство человечности. Именно доброе, человечное отношение к природе и ее диким обитателям Чернышев считает главным в профессии охотоведа и таксидермиста, да и остальным людям это качество не помешало бы.

Таксидермия для Игоря Дмитриевича — это не только любимое занятие, но и полезное и даже необходимое людям дело, ключ к пониманию мира и восхищение им.

— Раньше ведь как было, — считает он, — еще со времен кунсткамеры Петра Первого животных достаточно было препарировать, высушить или заспиртовать. Сейчас же чучела должны выглядеть как можно зрелищнее, натуральнее, тем более в условиях жесточайшей конкуренции с телевидением и фотоиллюстрациями...

А то, что чучельники не уступают, а порой и превосходят мастеров «живых картинок», можно убедиться, побывав в Хабаровском краеведческом музее, где несколькими поколениями мастеров-таксидермистов великолепно оформлен зал природы.

Поработал в музее и Чернышев. А в Хабаровск из Сихотэ-Алиньского заповедника «переманил» его один из прежних городских мэров, пообещавший помочь в создании таксидермической мастерской при зоокомбинате, но средств на это так и не нашлось. И все же именно в зоокомбинате Игорь Дмитриевич дебютировал в качестве «шкурного художника». В 1983 году Хабаровский край организовал выставку-презентацию таежных дикоросов в Японии. Гвоздем программы стало чучело гималайского медведя, «торгующего» медом. И за этот таксидермический шедевр Игорь Дмитриевич получил памятную медаль и весьма немалую по тем временам премию. Позднее были и другие награды.

Конечно, многое в работе таксидермиста зависит от исходного материала, но Чернышев никогда специально не «заказывает» животное, а выбирает из того, что уже добыто. Сам он в прошлом отличный стрелок и когда-то промышлял в тайге белок и соболей, но дело это уже давно забросил и искренне жалеет красавцев-зверей, отстрелянных охотниками.

Работая в зоокомбинате, Игорь Дмитриевич занимался еще и отловом, содержанием и перевозкой диких животных в зоопарки и цирки нашей страны и за рубеж. Его подопечными были около двадцати тигров, не считая рысей, волков и прочих хищников. Случалось, выкармливал из соски беспомощных медвежат, уносил их домой, когда они болели. Попутно изучал повадки зверей, их анатомию и физиологию, встречался с коллегами, ездил за опытом в другие города.

Позднее, работая в одном из хабаровских научно-исследовательских институтов, Чернышев вновь занялся созданием таксидермической мастерской. Но началась перестройка, хроническое безденежье, и первым, кого попросили из мастерской, стал... сам мастер-таксидермист.

Поработал Игорь Дмитриевич и в Хабаровском краеведческом музее, где наконец-то получил в свое распоряжение таксидермическую мастерскую. Появились у него и ученики, а сам он стал именоваться скульптором-анималистом, как нынче называют чучельных дел мастеров. Между прочим, ремесло чучельника — одно из древнейших в мире. В пещерах, где жили охотники древнекаменного века, археологи находят черепа и кости медведей, из которых когда-то были изготовлены ритуальные чучела, сплошь исколотые копьями во время обрядов.

И этой древней тематикой Чернышев увлекся еще лет двадцать назад. Перечитал груду научной литературы, консультировался с археологами и палеонтологами. У него есть даже собственная теория о том, каким промысловым животным человек особенно обязан, кто «вывел его в люди». Это, конечно же, мамонт, главный кормилец человечества на протяжении десятков тысяч лет. Вот если бы добыть для музея замороженного мамонтенка, как это случилось на Колыме, Чернышев бы постарался его «оживить»!

И все же он надеется включить «нечто доисторическое» в музейную экспозицию. Сам ведь видел на археологических раскопках лопатку древней косули, пробитую каменным наконечником. И воображение уже подсказывает композицию с неандертальцем, склонившимся над поверженным зверем...

Владимир ИВАНОВ,
журналист, археолог
Фото автора