Словесница Искусств

Николай Штуккенберг много лет провел с мольбертом на капитанском мостике. Судьба дальневосточного Айвазовского, как его нередко называли, была трагична. Его расстреляли в застенках ОГПУ в 37-м как японского шпиона. Реабилитировали почти 20 лет спустя...

Морской мальчик Колюша

В последнем году уходящего ХХ столетия отмечали 120 лет со дня рождения Николая Максимовича Штуккенберга. Он ровесник Дальневосточного морского пароходства. И это совпадение не случайно. В его детском дневнике, пожелтевшем от времени, где на каждой странице можно увидеть наполненные ветром паруса, старательно выведено неуверенной рукой: «Морской мальчик Колюша».

Он родился в Москве в семье врача-разночинца. Потом Штуккенберги перебрались в Тверь. В гимназии Коля учился не очень прилежно. Бывало, чудил. Всякую новую одежду сначала «купал» в воде.

В 13 лет в поисках вольной жизни Штуккенберг-младший махнул в Очаков. Устроился на шаланду. Получал 50 копеек в месяц, плюс хозяйский харч. Позже попал матросом на пароход. Образование получил в Бакинском морском училище. В 23 года уже был штурманом дальнего плавания, работал на Каспии.

Николай Штуккенберг никогда не изменял морю и своему делу. Но непреходящей его любовью, которая не уступала по силе первой, была живопись. Три зимы он провел вольнослушателем в Петербургской академии художеств. Позже он станет родоначальником дальневосточного маринистического жанра. До него никто так подробно и проникновенно не писал приморские, камчатские, сахалинские берега.

Портрет с догом

Во Владивостоке Штуккенберг появился в 1913 году. Первыми его судами стали «Поярков», «Добрыня Никитич», последним — ледокол «Красин».

Николай Максимович редко улыбался и вид имел довольно строгий. Но при этом обладал по-детски чистой душой. Его дом всегда был полон приемышей: беспризорных кошек, раненых птиц. Сам он их называл иронично-ласково помойкины. Но с датским догом Ра у Штуккенберга была особая дружба. Каждый раз, возвратившись из рейса, он первым делом отправлялся с ним в фотоателье. Сохранилось немало снимков, где можно увидеть старого капитана со своим четвероногим другом, на ошейнике которого красовались морские знаки отличия.

Николай Максимович вообще был человеком, далеким от суеты жизни, шумных компаний. Счастливее всего он чувствовал себя в мастерской, куда запирался от людей, оставаясь один на один с чистым холстом.

При этом о его смелости и отваге ходили легенды. Однажды во время шторма лопнул трос, на котором «Тобольск» тянул баржу. Штуккенберг, обвязавшись линем, бросился в бушующее осеннее море. Баржу удалось сберечь.

А сколько раз он спасал от верной гибели японских рыбаков, терпящих бедствие. Получал даже награды. Но никогда их не носил.

Штуккенберг с большой симпатией относился к культуре и обычаям Страны восходящего солнца. Он был дружен с некоторыми капитанами страны-соседки. Дарил им картины. Они в знак благодарности привозили ему краски. Это впоследствии стало официальным поводом для обвинения его в шпионаже.

«Дело» закончилось рассстрелом

«Я не могу терпеть политических разговоров и чувствую к ним такое же отвращение, как к сальным анекдотам»,—так заявил Штуккенберг во время первого допроса. Его арестовали 26 февраля 1937 года.

В «деле» капитана 158 страниц. Все, кто прочитал его, поражаются мужеству этого человека. Ответы Штуккенберга предельно откровенны, часто во вред себе...

«...Большевиком никогда не был, но добросовестно выполнял всю работу при всех властях... Японцы предлагали быть у них капитаном, обещали большие деньги, дом...»

...Сыграло большую роль и знакомство Николая Максимовича с семьями Арсеньева, Бринера. Последнему к тому времени удалось тайно сбежать за границу. Да и нерусская фамилия (в жилах капитана текла шведская кровь) в те времена расценивалась как высшая степень неблагонадежности. Поразительно, что за несколько дней до ареста, 16 февраля, газета «Тихоокеанский комсомолец» опубликовала добрый материал о художнике. Журналист побывал у него дома в квартире 1 на улице Менжинского, 54 а (здание сохранилось до наших дней).

«В большой светлой комнате в три окна, — как пишет корреспондент,— повсюду были картины. Штуккенберг показал гостям объемистую папку с пейзажами, незаконченными этюдами и просто набросками. Среди них были парусники времен Колумба.

Штуккенберг обаятельный человек, хороший художник и учитель, отважный моряк — так отзывается о нем молодежь», — этими словами заканчивается та февральская статья за 10 дней до ареста. В сентябре капитана расстреляли. Хотя в документах записан другой приговор — десять лет лагерей.

Вдова Штуккенберга — Владислава Бовкович, желая восстановить доброе и честное имя мужа, подала на апелляцию. Его реабилитировали в 58-м.

Она же передала во Владивосток оставшиеся в живых работы мужа. Их привезли без рам, завернутыми в холстину.

Сегодня в фондах Приморской картинной галереи, музее Дальневосточного морского пароходства находится в общей сложности более 70 живописных работ и 100 рисунков-миниатюр мастера. Но как много полотен, этюдов, эскизов дальневосточного Айвазовского исчезло, похоже, навсегда. Хотя чего только в жизни не случается. На открытие второй персональной выставки художника, устроенной к его 120-летию, Клеопатра Ватулева, старожил Владивостока, подарила галерее небольшой весенний этюд кисти Штуккенберга, который долгие годы хранился в ее личной коллекции.

Фотоматериалы предоставлены музеем Морского флота ОАО «Дальневосточное морское пароходство». Здесь же хранится архив Николая Штуккенберга.

Тамара КАЛИБЕРОВА

Тамара Калиберова родом из Хабаровского края (с. Добролюбово, ст. Розенгартовка), до 17 лет жила в Амурске. В 1982 году окончила отделение журналистики Дальневосточного государственного университета. Работала в газете «Красное знамя» в отделе информации, в 1985 году была признана лучшим репортером года за серию городских исторических репортажей. Тема старого Владивостока, его прошлого, судеб его жителей волнует с первого дня работы в журналистике. В 2003 году вышла ее книга «Прогулки по Владивостоку», куда вошли около 40 историй старинных домов Владивостока, а также живые страницы из «Семейного альбома Владивостока»: люди и судьбы. Последние 10 лет работает в газете «Владивосток», редактор отдела «Стиль жизни», автор газетного проекта «Русские без России». Готовит книгу о русской эмигрантке первой волны Ларисе Андерсен (она родилась в Хабаровске накануне Перовй мировой войны), поэтессе, балерине, участнице литературного кружка «Молодая Чураевка», стихи которой очень высоко ценил Александр Вертинский.